Правильный ход

Они уже несколько месяцев пытаются забеременеть, поэтому они часто просят привозить им Макса, к тому же Инди — единственная женщина, с которой Макс чувствует себя комфортно, оставаясь наедине.

Ну, она была единственной женщиной. До Миллер.

?С кем вы, ребята, играете сегодня вечером?

Райан возвращается к плите.

?Цинциннати.

?А почему нет Исайи?

Спрашивает Инди, гоняя Макса по кухне.

?Я почти уверен, что он все еще в постели с той, к кому угодил прошлой ночью. Воскресное утро, как правило, не для него.

И семейный завтрак, как правило, не для "Шейн", если только у меня не игра в воскресенье вечером. У них есть какая-то странная привычка к завтраку, которую они предпочитают держать при себе, но сегодня они сделали исключение.

?Твой дядя маленький плейбой?

Инди спрашивает моего сына, на что тот хихикает. ?Да, он такой. Он плейбой, да?

?Ты говоришь обо мне, Инд? — Я слышу, как закрывается входная дверь.

? Нет, Зи, мир не крутиться вокруг тебя.

?Попробуй убедить его в этом, — говорит Стиви, кладя руку на живот.

? Привет, моя прекрасная, лучезарная лучшая подруга.

Инди обнимает свою будущую невестку, все это время держа моего сына у себя на бедре.

? Если под лучезарностью ты подразумеваешь постоянный голод и раздражение, то да, я такая лучезарная.

?Самая лучезарная, — говорит Зандерс, целуя ее в макушку.

После приветствий девочки уводят моего сына на задний двор поиграть на свежем воздухе, пока я остаюсь с Райаном и Зандерсом на кухне.

?Как дела у Макса? — Спрашивает Райан, наливая нам троим по кружке кофе.

?Хорошо. Он здоров. В этом сезоне он стал чемпионом, путешествуя и живя в гостиничном номере. С ним легко. Мне повезло.

Я выпиваю половину своей кружки и возвращаю ее Райану, чтобы тот налил еще.

Он выгибает бровь, снова наполняя ее. ? Мы все любим Макса, но, наверное, это единственный раз, когда ты можешь пожаловаться на то, что ты родитель-одиночка. Итак, давайте послушаем это. Кроме того, что ты явно устал.

Он возвращает мне кофе.

? Пожалуйста, не проси меня жаловаться тебе на сына, когда вы с Инди так стараетесь стать родителями.

?Кай, у каждого из нас есть свое дерьмо. То, что мы разбираемся со своими делами, не значит, что я не могу услышать о твоих. Кроме того, нам нравится пытаться.

Колеблясь, я смотрю на них обоих. Кажется странным жаловаться на человека, которого любишь больше, чем способно любить твое сердце. Макс — лучшее, что когда-либо случалось со мной, но быть родителем-одиночкой самая тяжелая работа в моей жизни.

?Он нассал на меня на днях, — признаюсь я. ?Капало с моей рубашки, пока я пытался переодеть его. Я почти уверен, что оно попало и на потолок и забрызгало стены. А еще я говорю сам с собой.

— Иисус. — Глаза Зандерса расширяются.

?Просто подожди, Зи. Возможно, ты захочешь пересмотреть свое желание иметь мальчика.

— Тебе следует, — вмешивается Райан, ? переосмыслить желание иметь мальчика.

?Ни за что на свете нам не нужно, чтобы еще один из вас бегал поблизости.

?Я тоже тебя люблю, брат, — добавляет Зандерс с улыбкой и показывает средний палец.

?По крайней мере, он симпатичный-, - говорит Райан, глядя в окно, как мой сын играет со своей невестой и сестрой. ? Вроде как компенсирует то, что он помочился в воздух.

? Он чертовски милый, но у парня худший вкус на развлечения. Его последняя навязчивая идея — это шоу о танцевальной вечеринке с фруктовым салатом. Как будто у кучки фруктов и овощей есть глаза и рты, но они не разговаривают, они просто танцуют под рейв-музыку. Клянусь Богом, тот, кто это создал, принимал какие-то кислоты. Всякий раз, когда это показывают по телевизору, я чувствую себя как в лихорадочном сне.

Лицо Зандерса искажается от ужаса.

?Я попытался выключить его, и он орал изо всех сил, пока его снова не включили. Редиски танцевали тверк.

?Как выглядит тверк редиски? — спрашивает Зандерс, поднося кружку к губам.

?Я не знаю, чувак. Я, блядь, не знаю. — Я качаю головой. ?А на прошлой неделе мне пришлось отслеживать, сколько раз он посрал. Мне буквально пришлось это записывать. Первое, о чем я думал каждое утро, — это дерьмо моего сына, потому что он не принимал ни одной таблетки уже пару дней.

Легкая улыбка появляется на губах Райана, но он пытается скрыть ее своей кофейной кружкой; все это время Зандерс смотрит на меня так, словно я сказала ему, что кто-то пнул его собаку.

? И режим сна. Дневной сон — самое священное время. Если кто-то из моих товарищей по команде попытается нарушить этот режим, я сорвусь на них. Он становиться раздражительным, если плохо спит, и это единственные моменты за день, когда у меня есть свободное время без чувства вины.

?Ты чувствуешь себя виноватым? — Спрашивает Зандерс.

?Все время.

Я делаю глубокий вдох. ?Все гребаное время. Если я не с ним, я чувствую вину за то, что меня нет, но если я с ним весь день, не имея ни минуты наедине, я чувствую вину за то, что хочу уделить немного времени для себя. И беспокойство. Я так боюсь, что с ним что-нибудь случится, когда меня не будет рядом, или что-нибудь случится со мной, и он останется совершенно один.

Зандерс забирает у меня кружку и добавляет в кофе изрядную порцию "Бейлис".

?Что ты делаешь? У меня сегодня вечером игра.

?Сегодня вечером ты в КПЗ, и тебе это нужно, — говорит он, добавляя немного в свою кружку и кружку своего будущего шурина.

Райан толкает меня в плечо. ?Ты же знаешь, Инди и я — мы всегда здесь, чтобы помочь тебе. Всякий раз, когда тебе нужен перерыв. Мы подменим тебе.

?Хотя мне не хотелось бы делать перерыв. У меня был перерыв на первые шесть месяцев его жизни.

— Господи, Кай, — выдыхает Райан. ? Ты не можешь наказывать себя за это. Ты даже не подозревал о его существовании. В твоей жизни нет равновесия. «Папа» — это лишь один из твоих титулов.