Правильный ход

— Ты как-нибудь испечешь для меня?

Спрашивает Кай, когда я не отвечаю. — Я обещаю не судить и не анализировать.

Я усмехаюсь. — Сначала ты хочешь, чтобы я присматривала за твоим сыном, путешествовала с тобой, а теперь мне нужно готовить для тебя? Боже, что еще ты хочешь, чтобы я сделал?

Его большой палец скользит вниз по моей челюсти, прежде чем коснуться нижней губы. — Я хочу, чтобы ты поцеловала меня снова.

О.

Он смотрит на мои губы. — Мне действительно понравилось целовать тебя, Милли.

Мое тело без колебаний движется навстречу его телу, и, словно в отработанном танце, его рука проскальзывает между мной и матрасом, притягивая меня ближе к нему. Наши голые ноги скользят друг по другу, и он поднимает свои поверх моих, чтобы притянуть меня ближе.

Я облизываю нижнюю губу, готовая к тому, что он захочет, чтобы это произошло. — Мне тоже очень понравилось целовать тебя.

— Но мы не можем сделать это снова.

Не обращай внимания.

— Потому что, если я поцелую тебя снова, — продолжает он, — я чувствую, что мне захочется делать это каждый раз, когда ты будешь рядом.

Я выгибаюсь ему навстречу. — Не вижу в этом проблемы.

— Но она есть, и она заключается в том, что это только приведет к тому, что я захочу трахнуть тебя еще сильнее, чем сейчас, а я не буду заниматься сексом без обязательств, как раньше. — Но секс без обязательств — это так весело.

Он издает смешок. — Да, но с тех пор, как Макс…

— Ты не ведешь себя непринужденно.

— В моей жизни больше нет ничего случайного. Теперь кто-то другой полагается на меня и мои решения.

— Еще раз.

Понимание переполняет его. — На меня снова полагается кто-то еще, и у меня нет места для эгоизма. Ты сама сказала, что скоро уезжаешь, а у меня было слишком много людей, на которых я рассчитывал. Я не могу снова подвергнуть себя или своего сына такому испытанию.

Конечно, он не может. Не тогда, когда он пытается создать прочную и стабильную обстановку для Макса, в то время как я просто хорошо провожу время, пока не вернусь к своей реальной жизни и карьере.

— Я понимаю. — Я немного отстраняюсь, давая ему место на кровати.

— Куда ты идешь?

— Оставляю тебя в покое. Ты только что сказал…

— Мужчины умеет обниматься.

Мои брови взлетают вверх. — Обниматься?

— Да, обниматься. Или ты никогда не слышал об этом термине?

Я останавливаюсь в нерешительности.

— Ты что, никогда раньше не обнималась? — спрашивает он.

— Нет. Я обнимаюсь с твоим сыном. Я просто никогда…

— Ты что, никогда раньше не обнималась с мужчиной?

— Можем ли мы перестать произносить слово обниматься? Из твоих уст это звучит как-то нехорошо. Ты огромный и горячий, и за последние тридцать секунд ты произнес слово ”обниматься" больше раз, чем я за всю свою жизнь.

Понимающая улыбка появляется на его губах. — Миллер Монтгомери, ты холодная, одинокая женщина. Иди сюда и обними меня.

— Перестань говорить это слово!

Он тянется ко мне, но я дразняще отстраняюсь.

— Обними меня, Миллс.

— Отодвинься от меня! — Я ерзаю на матрасе.

Смеясь, он гонится за мной, пока, наконец, я не отказываюсь от своего печального оправдания в попытке убежать от него.

Его огромное тело обхватывает мое, и инстинктивно мои ноги обаиваются вокруг него. Как только его бедра оказываются в колыбели моих, наши улыбки сходят на нет.

Он использует руки, чтобы приподняться надо мной, ровно настолько, чтобы я могла наблюдать, как его внимание снова переключается на мои губы.

— Кай. — Я сглатываю, кончики моих пальцев скользят по его прессу, обводя его рельеф.

Его живот напрягается, он делает резкий вдох, и мне приходится собрать все свои силы, чтобы не приподнять бедра и не потереться об него, чтобы почувствовать именно то, что я до смерти хотела почувствовать.

Он хочет поцеловать меня. Я хочу, чтобы он поцеловал меня. Я также действительно хочу сбросить несколько слоев одежды, которые разделяют наши тела. Но я вижу по его измученному выражению лица, что он корит себя за то, что хочет меня, и хотя иногда я подвергаю его этой пытке, потому что это весело, я не могу дать ему ту, по которой он будет скучать. И после того что он мне сказал, я поняла что он не может держаться отстраненно, как это могу я.

— Прекрасно, — говорю я, снимая напряжение. — Я буду обниматься с тобой, но только потому, что не могу допустить, чтобы ты ревновал меня к своему сыну из-за этого.

Его лоб опускается со смесью сожаления и облегчения от того, что ситуация не обострилась.

Кай переворачивается на спину, широко раскинув руки, подталкивает мою голову, чтобы она легла ему на грудь. Я так и делаю, кладя руку ему на талию.

Для меня это в новинку. У меня никогда раньше не было отношений, и я не из тех, кто задерживается после перепихона, но с ним… Я, на удивление, не испытываю ненависти.

— Ты заставляешь каждую женщину, которая делит с тобой постель, обниматься?

— Я не могу сказать тебе, когда в последний раз делил постель с женщиной.

Я поднимаю взгляд, чтобы понять, о чем, черт возьми, он говорит.

— Я не могу сказать тебе, когда в последний раз был с кем-то. Последний раз это было задолго до Макса.

Ну, трахни меня. С этими словами умирает моя последняя надежда на случайный перепихон.

— Знаешь, я могла бы помочь с этим. Это, готова принести себя в жертву — заняться с тобой сексом, но в этом смысле я буду мученицей.

Он усмехается. — Я не нуждаюсь в твоей благотворительности.

— Почему бы и нет? Я могда бы воспользоваться списанием налогов.

Кай полностью меняет тему. — Спасибо, что привела Макса сегодня на поле. Это очень много значит для меня.

— Не могу поверить, что никто другой никогда не приводил его с собой.

— Я никогда не просил их об этом. Я ни с кем из не разговаривал достаточно долго, чтобы спросить.

— Но ты говоришь со мной.

Его голубые глаза полны нежности. — Да, Милли. Я говорю с тобой.