Правильный ход

И хотя технически Миллер здесь ради Монти, я знаю, что она здесь и ради меня тоже.

Эта мысль укрепилась, когда я припарковал свой автомобиль и увидел ее впервые с тех пор, как она встала с моей кровати этим утром. Она позавтракала в честь дня рождения со своим отцом, а потом появилась здесь в белой кофте "Warriors" в тонкую полоску с моим именем и номером на спине. Она расстегнута и хорошо сочетается с облегающей майкой и короткими джинсовыми шортами, которые прекрасно подчеркивают ее бедра.

Но как бы хорошо она ни выглядела, настроение у нее дерьмовое после вчерашней фотосессии, и я не совсем уверен почему.

Обходя стол с высокой столешницей, за которым она стоит, я провожу ладонью по ее пояснице. — Ты не хочешь представить Макса родителям Трева вместе со мной? Они хотели с ним встретиться.

Она качает головой, поднося бокал с коктейлем к губам.

— Почему бы и нет?

— Потому что было бы странно, если бы няня Макса присутствовала там, пока ты представляешь своего сына родителям своих товарищей по команде.

Запрокидывая голову, я смотрю на нее, но она смотрит прямо перед собой, на дальнее поле.

Здесь так красиво, золотой час в Чикаго. Небо окрашено во все оттенки оранжевого и желтого, а поле освещено теплым сиянием. Но женщина рядом со мной сегодня вечером вся ледяная, что сильно противоречит тому яркому свету, который она принесла в мою жизнь этим летом.

— Ты не просто няня, и ты, блядь, это знаешь, — напоминаю я ей строгим шепотом. — Что, черт возьми, с тобой сегодня происходит?

Она небрежно пожимает плечами и делает еще глоток своего напитка, откидывая волосы за плечи.

Я наклоняюсь к ее уху, тихо говоря. — Перекинь волосы через плечо, вот так, еще раз, будь добра. Это вызывает у меня воспоминания о гораздо более счастливой Миллер с моим членом у тебя во рту.

Наконец на ее губах появляется едва заметная улыбка.

— Господи, — хихикаю я. — Это то, что заставляет тебя улыбаться? Мне что, придется прямо сейчас выбивать из тебя это, или как?

— Вероятно.

Я нахожу Макса идущим вдоль поля с Исайей, прежде чем мое внимание возвращается к девушке рядом со мной. Она подносит стакан к губам, но я выхватываю его у нее из рук и допиваю сам.

— Эй!

— Ты сегодня ведешь себя как ребенок.

Я проглатываю ее коктейль и ставлю стакан обратно на стол.

Она усмехается. — Я луч гребаного солнца.

— После вчерашней фотосессии у тебя было такое настроение, и ты не хочешь сказать мне почему.

Она продолжает хранить молчание. Мы не склонны что-то скрывать друг от друга, кроме того, что я на самом деле чувствую к ней, так что незнание того, что происходит в ее хорошенькой голове, действует мне на нервы.

У нас осталась одна ночь вместе, и если это ее способ отстраниться, то я буду в бешенстве. Она та, кто уходит. Она единственная, кто хотел оставаться отстраненной. Если есть кто-то, кто должен морально готовиться к ее отъезду, то это я.

Это я нарушил свое правило не заниматься с ней сексом, при этом зная, что быстро и сильно влюблюсь, если позволю себе добавить к ней еще один уровень связи, и это именно то, что произошло.

Один из менеджеров по экипировке привлекает мое внимание на расстоянии, кладя две перчатки и мяч рядом с домашней тарелкой. Он слегка кивает мне в знак подтверждения, прежде чем присоединиться к празднеству.

— Пойдем со мной.

— Зачем?

— Перестань сегодня быть такой раздражительной и пойдем со мной.

Переплетая свои пальцы с пальцами Миллер, я тяну ее за собой. Мы проходим мимо персонала и их семей по пути в "Хоум Плейт", и я просто улыбаюсь и киваю головой в знак приветствия, как будто тащить за собой дочь моего тренера — это нормальное повседневное поведение.

— Я могу быть раздражительно сколько угодно. Сегодня мой день рождения.

Миллер останавливается. — Подожди. Мы не можем выйти на поле.

— Я уже поговорил с нашим садовником. Они собираются убрать пригодный участок позже вечером, так что все в порядке.

— Пригодный для чего?

Схватив обе перчатки, я протягиваю ей перчатку питчера.

Ее скептический взгляд перемещается с протянутой перчатки обратно на мое лицо.

— Я хочу посмотреть на твою подачу, мисс «всеамериканский питчер»

Она быстро качает головой. — Прошло Слишком много времени.

— Все в порядке. Относись этому спокойно.

— Я буду вести себя не очень хорошо.

Я заметил это за ней. Ей трудно быть кем-то другим, кроме как самой лучшей. Это странное противоречие для девушки, которая живет беззаботно, переезжая из города в город. Но когда у нее есть цель, у нее возникает врожденная потребность быть лучшей, чтобы добиться ее. Всеамериканский питчер. Лауреат премии Джеймса Бирда. Как будто титулы означают, что она чего-то достигла, а не просто делает это от радости.

— Мне все равно, хороша ты в этом или нет, Миллс. Я просто хочу, чтобы ты немного повеселилась со мной, пока ты еще рядом со мной.

Она нерешительно берет перчатку.

— Мы будем играть вот как. — говорю я. — Если ты выиграешь, я перестану спрашивать тебя, что не так. Если тебе удастся прогуляться, ты начнешь разговаривать.

Самый незаметный изгиб происходит в уголках ее губ. Я бросаю ей софтбольный мяч и заканчиваю тем, что шлепаю ее по заднице в перчатке, отправляя на площадку питчера.

Она проходит примерно в сорока футах от меня, это не совсем полное расстояние от холма до домашней площадки, но более точное расстояние, к которому она привыкла, играя в софтбол.

— Можно мне разогреться? — спрашивает она.

Я хихикаю, присев на корточки. — Да, детка, ты можешь разогреться.

Миллер заправляет слишком длинные рукава моей кофты в бретельки лифчика у себя на плечах и разминает ноги в грязь, набирая силу.

Я привык быть на ее месте, но она чертовски хорошо смотрится на этом поле, особенно когда носит мою фамилию.