Правило Диксона
Шрифт:
— Персиваль опять что-то сделал? — Спрашивает она с волнением.
Я внезапно понимаю, что вообще не говорила с ней о том, что случилось с Перси. Я сказала папе, что свяжусь с ней, когда буду готова поговорить, и хотя я кратко коснулась этого вопроса, я никогда на самом деле не говорила с ней об этом.
Становится все более очевидным, что провал этих отношений имеет две стороны.
— Я — идиотка, — вырывается из меня.
— Что? — Она удивлена.
—
— Нет, — говорит она напряженно. — Ты не позвонила.
Несмотря на моё прозрение, знакомая нота обвинения пробивается в голосе. — Но ты тоже не звонила мне.
— Ты сказала своему отцу, что обсудишь это, когда будешь готова. Я не из тех, кто навязывается.
Раздражение сжимает мое горло. — Но ты должна была навязываться, мама. Ты должна была.
Она молчит.
— Мой бывший парень ударил меня в лицо. Ты должна была быть на первом же рейсе в Нью-Йорк, чтобы приехать ко мне. — Я вздыхаю. — Я не злюсь на это...
— Правда? Потому что звучит так, будто ты злишься.
— Нет. Прости. У меня сейчас взрыв мыслей.
— Взрыв мыслей. — В ее голосе слышится веселье.
— Да, просто... дай мне разгрести это. — Я глубоко вдыхаю. — Я не хотела говорить с тобой о Перси, потому что мне было стыдно. Я думала, что ты обвинишь меня.
Она ахает. — Дорогая. Ты действительно так думаешь?
— Я думала. Но теперь понимаю, что это была моя собственная неуверенность, заставляющая меня так думать. Я так привыкла, что я разочарование для тебя, что я недостаточно умна для тебя, и когда Перси сорвался на меня, я постоянно думала, как ты будешь разочарована или что ты подумаешь, что я слишком глупа, чтобы позволить этому случиться...
— Диана! — Она звучит искренне расстроенной. — Я никогда не подумала бы...
— Теперь я это знаю, — перебиваю я. — Все это исходило из иррационального места. Но… — Я снова вздыхаю. — У моего парня умер отец.
— О. — Она удивлена резкой сменой темы. — Мне жаль слышать это. Это хоккеист?
— Да, хоккеист. Но он гораздо больше, чем просто хоккеист. Да, он только что потерял своего отца. Его сестра осталась с ним на этой неделе, а их мама звонит каждый день.
Я слышу вздох на другом конце. — Не говори мне, что ты хочешь, чтобы я звонила тебе каждый день, потому что это не была суть наших отношений на протяжении всей твоей жизни.
— Этого не было, — соглашаюсь я. — И я не говорю, что хочу этого, но немного интереса к моей жизни не слишком много для просьбы.
— Я проявляю интерес.
— Нет, мама, ты не проявляешь. Ты критикуешь меня, когда я говорю тебе о чирлидинге или моем танцевальном конкурсе. Я понимаю, что тебе это не интересно, но знаешь что. Ты можешь притвориться. Я притворяюсь все время. Мне не очень интересен хоккей, но я делаю усилие и слушаю, когда мой парень говорит об этом. Потому что это его страсть. И когда папа говорит о своих
глупых колбасах и мяснике, я притворяюсь, что мне это важно. Но знаешь что, мне не интересно мясо!Мама смеется. — О боже. Он все еще говорит о Густаве?
— Да, и это надоедает. Но вот что ты делаешь, когда любишь людей. Поддерживаешь их интересы. Я не говорю, что хочу, чтобы ты начала приходить на мои соревнования по чирлидингу. Я знаю, что мы разные. Но я не хочу упускать возможность иметь отношения с тобой только потому, что мы совершенно разные люди. Мы должны найти что-то общее. Какое-то общее основание. Я просто не думаю, что мы достаточно старались его найти.
— Нет, — говорит она тихо. — Я тоже так не думаю.
— Ну, я готова это сделать, если ты тоже готова. Я готова приложить усилия.
— Мне бы это понравилось.
— Действительно? — Я никогда не могу понять, что думает моя мама. Она так хорошо скрывает свои эмоции.
— Мне бы это понравилось. — Ее голос дрожит. — Мне было больно, когда ты выбрала жить с папой после развода. Я, конечно, понимала это. Он веселый. Я строгая. И даже тогда, как ты сказала, у нас не было много общего. Наши личности так диаметрально противоположны. Но я чувствовала, что ты не хочешь проводить со мной время, и в конце концов я… ты права, я перестала пытаться. Я постоянно общаюсь с твоим братом.
Слышать это причиняет боль.
— И тем не менее, с моей дочерью, моим первенцем, я едва беру трубку. Это неприемлемо.
— Это на обоих нас, — говорю я.
— Нет, я родитель. Я беру на себя девяносто процентов вины.
Я фыркаю в телефон. — Ладно. Я приму десять процентов. — Мой голос становится серьезным. — Может быть, я смогу приехать к тебе на праздники. Я знаю, что ты говорила, что у тебя много работы по подготовке лекций на январь, но...
— Я могу выделить час или два для тебя. — Она шутит.
— О, спасибо. Так щедро. — Я тоже шучу.
— Есть отличный спа-салон на Верхнем Ист-Сайде, который я недавно обнаружила. Забронировать нам день в спа?
— С каких пор ты полюбила спа?
— С всегда, Диана. Ты знаешь, что я делаю массажи каждый месяц. Что ты думала, это значит?
— Мне даже в голову не приходило, что это может быть спа.
— О, это спа.
Мы прощаемся, и хотя у моего парня все еще есть огромный груз, я чувствую, что один с меня снят.
Глава 53
Шейн
Я не отдам тебя
Я не могу этого сделать.
Странная, паническая мысль проникает в сознание, когда я одеваюсь на сегодняшний матч, свой первый после смерти папы. Я игнорирую эту мысль, потому что она бессмысленна. Конечно, я могу это сделать. Я занимаюсь хоккеем большую часть своей жизни. Хоккей в моей крови.