Право первой ночи, или Королям не отказывают

Силы оставили окончательно, я не мог даже сидеть. Рухнул на пол, на спину.

— Останься со мной, Рэй! — разрыдалась Энни и начала покрывать лихорадочными поцелуями моё лицо, орошая кожу слезами.

Её нежные, как лепестки розы, губы порхали по моему лицу, и каждое прикосновение прогоняло боль, даря щемящее счастье в судорожно бьющемся сердце.

— Люблю тебя… — прошептал я и повернул голову так, что вместо щеки Энни поцеловала меня в губы.

Это был наш третий поцелуй. Самый пронзительно-нежный, волшебный и упоительный. Поцелуй-признание и прощание одновременно.

Настолько искренний, проникновенный и наполненный любовью, что случилось невозможное.

Рана на боку стала быстро затягиваться, а окаменевшие мышцы начали расслабляться, наполняясь восхитительным теплом, от которого растворялся самый смертоносный яд на планете.

Чувствуя всё, что со мной происходит, Алекс радостно мяукнул и влил в меня столько энергии, что зазвенело в ушах.

Полное истощение — физическое и магическое — резко сменилось наполненностью настолько мощной энергией, что организм не выдержал такой перегрузки, и я провалился то ли в сон, то ли в обморок.

Сознание уплыло в темноту, но самое главное — в душе царило ликование: я выжил! Я был исцелён!

И всё благодаря моей нежной девочке — моей сладкой маркизе Энни Делайт…

Глава 91 Королям не отказывают

Энни

Как же я напугалась, когда Рэй внезапно обмяк!

Ужас затопил каждую клетку тела, а рыдания вырвались из груди.

— Нет-нет-нет, не умирай, Рэй! — я трясла своего истинного за плечи, не в силах смириться, что мне придётся жить без него. Как же я сейчас раскаивалась в том, что когда-то относилась к нему презрительно и называла недокоролём!

Пребывающий в глубоком шоке мозг пытался вспомнить, как делать закрытый массаж сердца и дыхание рот-в-рот.

Кажется, тридцать надавливаний на два вдувания. Сцепить пальцы в замок. Причём давить надо сильно, на глубину пять-шесть сантиметров. И при вдувании зажимать пациенту нос.

Неожиданно меня ткнул носом в бок довольно урчащий Алекс. Я поверить не могла, что он может так весело поуркивать, когда его хозяин прощается с жизнью. Мало того — его морда светилась от счастья!

Львиная лапа откинула руку Рэя, которую он прижимал к ране, и одним махом порвала рубашку, демонстрируя мне испачканный кровью живот моей истинной пары.

Стоп… А самой-то раны уже не было!

Остался едва заметный шрам, который исчезал буквально на моих глазах.

Разорвала рубашку Рэя ещё сильнее и прислонила ухо к груди.

В душе словно заискрились волшебные салюты, когда я уловила стук его сердца — ровный, размеренный. И дыхание Рэя было глубоким и спокойным.

Он не умер, он просто уснул! Отключился, бедолага.

Но ему определённо было лучше: с лица ушла бледность, на щёки вернулся лёгкий румянец. Опять же, рана полностью зажила.

Наверное, надо дать ему немного времени, чтобы восстановиться. Пусть поспит.

Задумалась: может, перетащить его на кровать?

Но решила, что не стоит. Не нужно его будить. Проснётся сам.

Интересно, что послужило толчком к исцелению? Это организм Рэйвена с королевской кровью сам очистился от яда? Или Алекс помог? Либо так сработал поцелуй?

Интуиция подсказывала, что именно последнее.

Я сняла с кровати покрывало и заботливо укрыла им Рэя. Не то чтобы ему было холодно, нет: на острове было очень тепло. Просто хотелось сделать для него хоть что-то.

Потом стащила с кровати подушку и легла на пол, рядом со своим мужчиной. Боялась оставлять его одного даже на минуту.

Вдруг ему станет хуже? Начнутся судороги или типа того?

Разум подсказывал, что кризис позади, но страх потерять Рэйвена ещё сидел слишком глубоко.

Счастливый Алекс вытянулся рядом со мной и тихо затарахтел.

От этого мерного звука, а также чувствуя тепло Рэя с одной стороны и льва с другой — я сама неожиданно провалилась в глубокий, исцеляющий истерзанные нервы сон.

А проснулась, чувствуя, как по лицу, словно бархатные лепестки, порхают нежные поцелуи.

Распахнув глаза, утонула в океане бездонных очей, которые смотрели на меня с такой любовью, что защемило сердце.

— Прости меня за своеволие, но я переложил тебя на кровать. Негоже моей королеве спать на полу. Кстати, мы проспали целые сутки. А ещё я почистил нас обоих магией, и подправил свою порванную одежду, — мягко улыбаясь, заявил Рэй, а потом очень серьёзно добавил: — Ты спасла меня, ты это понимаешь? Ты совершила невозможное, родная! Исцелила меня. Я никогда не смогу передать словами, как сильно я тебе благодарен и насколько безгранично я тебя люблю, Энни Делайт!

— Я не Энни, Рэй, — сказала я прежде, чем подумала. Эта фраза сама сорвалась с языка.

Вся моя сущность вопила о том, что у меня не должно быть от Рэя никаких секретов.

— Тебе напекло голову? — не на шутку встревожился он и метнулся к шкафу: — Здесь есть аптечка, сейчас найду подходящее лекарство…

— Рэй! Просто сядь и выслушай меня, ладно? — попросила я и сама уселась на кровати.

Рэйвен замер, но выполнил просьбу. Опустился рядом со мной, обеспокоенно вглядываясь в мои зрачки.

— В моём мире таких, как я, называют попаданками. В смысле, называют в сказках, потому что в реальности такого не существует. Не существовало. То есть я думала, что это всё сказки, — сбивчиво объясняла я, пытаясь подбирать слова. — В общем, уже несколько дней в теле маркизы Делайт нахожусь именно я — Анна Ивановна Данилова — учительница физкультуры двадцати четырёх лет из города Нижнеозёрска с планеты Земля в Солнечной системе. Я вела урок в школе, и мне в голову случайно прилетел мяч. Удар был сильным. Потеряла сознание, а очнулась на лужайке в этом мире. Надо мной склонился голубоглазый блондин, который причитал, что я упала с лошади, а завтра у нас свадьба.

— Тони Ламор… — глухо выдохнул Рэй.

— Верно, — кивнула я. — Я оказалась одна в совершенно незнакомом мире. И побоялась открыть правду о себе. Вдруг меня бы сожгли на костре, как ведьму? Всё это время я выдавала себя за Энни, прикрываясь потерей памяти после падения с лошади. Тони ничего не заподозрил. Он показался мне очень милым и заботливым, так что я не стала отменять нашу свадьбу. Остальное ты знаешь.

Рэй смотрел на меня так, что было ясно: он поверил каждому моего слову. И теперь в его голове царил полный разрыв шаблонов.