Право первой ночи

— Приятных снов. Если что — зови.

— А что «если что»? — бормочу я.

— Ну вдруг тебе разные кошмары будут сниться!

— Никаких кошмаров… — И это были последние слова, произнесенные мной, перед тем как я окончательно отключилась от всех звуков внешнего мира.

Проснулась я от запаха кофе. Терпкого, дразнящего. Я открыла глаза: передо мной на журнальном столике стояла чашка кофе. Первой моей мыслью было: куда я попала? А потом я все вспомнила и нахмурилась. Я откинула покрывало и спустила ноги с дивана. Я слышала шум льющейся воды и подумала, что Руслан в ванной. Я сидела в нерешительности: позвать его или подождать? Но тут он появился в дверях и посмотрел на меня:

— Проснулась? Как спалось?

— Нормально.

— Плохие сны снились?

— Нет.

— Как вспомню об Анжеле… — Он провел рукой по волосам и помрачнел.

— Мне — пора.

— Но, может, хоть кофе выпьешь? Моего приготовления.

— Спасибо. — Я взяла чашку в руки и сделала глоток. Он и вправду был чудесным. С каким-то тонким пряным привкусом. Не то ванили, ни то корицы. Такой я еще не пила.

— Нравится?

— Нравится. Необычный вкус. С чем он?

— Ни за что не догадаешься. Секрет.

— Ну раз секрет…

Руслан подошел и сел на диван. Рядом.

— Ты помнишь, о чем мы говорили вчера?

— Естественно.

— Постарайся поговорить с Никой. Вызвать ее на откровенность.

— Это будет нелегко.

— Почему?

— Потому. — Мне не хотелось ему ничего объяснять. Да и объяснять, собственно говоря, было нечего. Все укладывалось в одну-единственную фразу: «У нас с сестрой плохие отношения». И все. Но это — моя проблема, а не его. А со своими проблемами я разберусь сама. И я решительно тряхнула волосами. — Я уже говорила, что Ника не рассказывала мне о своих делах.

— Это очень важно, Аврора. Очень. — Его голос стал почти вкрадчивым. — Главное — действуй без эмоций. Узнай факты, а потом… будет видно. По обстановке. Мы подумаем над ситуацией. Вместе.

Кажется, вчера он говорил то же самое. Слова, возможно, были несколько другие, но смысл тот же. Я должна выжать из Ники максимум информации, а потом доложить ему. А он уже решит: как быть и что делать. Я — Мата Хари. Германский разведчик — моя сестра. Руслан — мой шеф. Классическая схема для шпионского боевика.

Меня начинает мутить.

— Я все поняла. Не надо мне два раза повторять одно и то же. — Мой голос звучит довольно резко.

— Я не повторяю. Просто вчера ты была в таком состоянии, что могла все уже позабыть.

— На память пока не жалуюсь. Руслан поднял руки в знак примирения.

— Хорошо. Не будем спорить.

И в эту минуту я поняла одну очень важную вещь. Он был сильно заинтересован в той информации, которую я могла получить от Ники. Но почему? На этот вопрос я пока не могла ответить.

Майор Губарев сидел за столом в преотвратном настроении. Только что ему сообщили, что в доме номер двенадцать в Большом Харитоньевском переулке обнаружен труп Анжелы Викентьевой. Труп обнаружила охранница во время обхода дома. Она увидела приоткрытую дверь квартиры. Крикнула. Ей никто не ответил, она зашла в квартиру и увидела труп. Губарев присвистнул с досады. Он еще не довел до конца расследование об убийстве секретарши Викентьева, как убивают его дочь. Ну и дела! Но плохое настроение было не из-за этого. В конце концов убийства — его работа. Как бы это цинично и кощунственно ни звучало. Это нормальные рабочие будни. Специфика профессии. А от плохой или хорошей работы никуда не деться. Она как погода. Сегодня жарко, завтра холодно. Нет, дело было в другом. Вчера он позвонил своей бывшей жене, хотел согласовать, когда ему приехать в гости, но узнал, что ее нет дома. Наташка обычно вечерами сидела дома и смотрела телевизор или занималась домашними делами, а тут куда-то усвистала. Да еще в такое время — десять часов вечера.

— А когда она придет? — недовольно засопел в трубку Губарев.

Не знаю, — сухо ответила дочь. Судя по ее тону, она тоже не одобряла позднюю материнскую вылазку.

— Как не знаешь? Куда она делась? Наступило молчание.

— Пошла к подруге.

— Какой?

— Пап, ты ее все равно не знаешь.

— Понятно, — протянул Губарев.

— Чего тебе понятно?

— Не будем обсуждать.

— Ладно, когда придешь к нам?

— На днях.

— Когда конкретно?

— Я еще позвоню.

— Как у тебя дела?

— Нормально. А у тебя?

— Тоже.

— Работы много?

— Хватает.

— Ну пока.

— Пока.

Губарев повесил трубку с нехорошим осадком на душе. Хотя он прекрасно понимал, что сердиться на жену не имеет права. Они уже давно не жили вместе, и вполне понятно, что Наташке захотелось устроить свою личную жизнь. Не монахиня же она в самом деле. Тридцать семь лет — не старость… Она еще молода и привлекательна. Губарев оборвал свои размышления и решил пойти спать. Шпионский боевик смотреть расхотелось. «Лучше высплюсь, а то с этими ночными сидениями у телевизора скоро стану мух ловить на работе…»

И вот сегодня утром, вспомнив вчерашнее, Губарев почувствовал волну раздражения на жену. Шляется непонятно где, оставив дочь без присмотра. Теща — в деревне, а Дашка — одна. Вдруг она приведет какую-нибудь компанию и они станут заниматься черт знает чем. Именно вот из таких беспризорных детей и вырастают наркоманы и преступники. Какое она имеет право бросать дочь на произвол судьбы, распалялся Губарев. Надо будет позвонить ей и всыпать по первое число.

— Где ее только носит? — сказал вслух Губарев.

— Кого? — поинтересовался его напарник Витька. — Она уже мертва.

— Кто? — испуганно спросил майор.

— Анжела Викентьева.

— А… Я не о ней.

— А о ком?

— Да так, — смутился майор. Не рассказывать же Витьке о своих семейных неурядицах. Что он, баба, что ли? Это женщины любят, чуть что, жаловаться своим подругам на личную жизнь. Кто, с кем, когда. Болтливый они народ. И непостоянный.

— Выезжаем? — спросил Витька.

— Да.

Анжела Викентьева лежала посередине комнаты и смотрела в потолок. Мертвая. В голубом халате. Грудь и живот были залиты кровью. Губарев подошел ближе. Судмедэксперт Зворыкин ждал его.

— Что там? — спросил Губарев.

— Убийство. Нанесли несколько ударов ножом. В живот и грудь. Нож валялся под диваном. — И Зворыкин протянул ему нож. Похож на самодельный или купленный на рынке. Обычный охотничий нож. — Сначала убили, а потом исполосовали лицо. Крест-накрест ножом.

— Когда убита?

— Вчера. Примерно в девять часов вечера. Плюс-минус полчаса.

— Ясно.

— Надо поговорить с охранником, — обратился Губарев к Витьке. — Такие дома оснащены суперсистемой наблюдения. Наверняка убийца запечатлен на видеопленке.