Право приказа

– Я...
– замялся молоденький капитан "Градиента", но тотчас взял себя в руки.
– На лайнере "Градиент" проводится профилактический осмотр всех систем управления. Поскольку профилактический осмотр внеплановый и всесторонний лайнер, чтобы не мешать другим судам, сведен с трассы и выведен в "мертвую зону" над плоскостью эклиптики.

– По чьему приказу проводится профилактический осмотр? Капитан "Градиента" снова замялся и смущенно отвел глаза в сторону.

– По моему...

– Вы что, при проведении осмотра отключили и астронавигационную систему?

– Да.

– Какого черта!
– простонал Шеланов. Он приподнялся в кресле, с ненавистью глядя на экран.
– Посмотрел бы хоть на навигационную карту, где наш район объявлен запретным!

Мальчишка-капитан испуганно заморгал.

Нордвик подошел сзади к Шеланову и успокаивающе положил ему руку на плечо.

– Это ваш первый самостоятельный рейс?

– Да, - поспешно кивнул капитан "Градиента". Как будто это могло служить ему оправданием!..

Шеланов снова застонал.

"Любознательный мальчишка", - с тоской подумал я. Конечно, его можно было понять. Целый год стажировки - и вот, наконец, он капитан. Единственный повелитель огромного космического лайнера. Если можно считать повелителем человека, посаженного в кресло пилота неизвестно зачем, поскольку программу полета полностью выполняет многократно дублированный компьютер. Естественно, что в своем первом самостоятельном рейсе ему захотелось хоть что-то сделать самому. Хотя бы провести профилактику...

– Сколько на борту пассажиров?
– продолжал Нордвик. Я заметил, как он сильнее сжал плечо Шеланова.

– Восемьсот двадцать три. Туристический рейс "Земля - Марс - Кольца Сатурна - Пояс астероидов - Земля".

Молоденький капитан "Градиента" вдруг заискивающе улыбнулся и совсем по-мальчишески заглянул в глаза Нордвику:

– Меня теперь отстранят от работы, да?

Я чуть было не завыл от бессильной ярости. От жизни тебя освободят, болван ты этакий! Даже в лице Нордвика что-то дрогнуло.

– Никаких действий не предпринимать, - жестко сказал он.
– Пассажирам, если будут интересоваться, скажите, что проводите профилактику. Ждите связи.

Нордвик наклонился над пультом, что-то выискивая на нем. Мальчишка с экрана смотрел на нас обреченным взглядом. Если бы он знал...

– Как его отключить?
– резко повернулся ко мне Нордвик. Я протянул руку и щелкнул клавишей. Центральный экран погас. Нордвик выпрямился и посмотрел на Шеланова.

– Что будем делать?

– А что мы можем...
– с болью протянул Шеланов.
– Я уже перебрал в уме все варианты. Он обречен.

– Послушай!
– повысил голос Нордвик.
– Там восемьсот двадцать три... двадцать четыре человека!

Шеланов съежился, как от удара. Мне тоже стало не по себе. С холодной отрезвляющей ясностью я увидел происходящее как бы со стороны.

– А почему бы не попробовать вытащить лайнер ботом?
– снова спокойно, овладев собой, спросил Нордвик.

Шеланов поднял голову и непонимающе посмотрел на него.

– Почему нельзя вытащить лайнер ботом?
– повторил Нордвик.

– Потому что поле диафрагмы глушит гравиимпульс двигателей, - ответил я.

– Но, насколько я знаю, вы специально для полетов в диафрагме установили на ботах аварийные химические двигатели?

Я было воспрянул духом, но тут же сник. Эти двигатели были предназначены для барражирования ботов в диафрагме и не рассчитаны на дополнительную нагрузку.

– Они очень маломощны, - тускло сказал Шеланов.
– Да и горючего там на пять минут работы.

– Ну, хорошо, - кивнул Нордвик.
– Но в конце концов, можно же пассивировать вашу активную супермассу, как... как...
– Он вдруг запнулся, у него перехватило горло, но, пересилив себя, все же сипло, изменившимся, сдавленным голосом закончил: - Как в Сандалузе?

Шеланов почему-то отвернулся от него.

– Ты же знаешь, - проговорил он в сторону, - что для этого нужен мощный гравитационный удар, хотя бы такой, как при работе двигателей на полной мощности. Но лайнер их включить не может, а если мы ударим... Сам понимаешь, что от него останется...

Я лихорадочно перебирал в уме все варианты гравитационного удара по Глазу, но подходящего не находил. Лайнер был обречен.

– Черт бы побрал ваши бакен-маяки!
– с запоздалой злостью скрипнул зубами Нордвик.
– Почему они так поздно засекли лайнер? Ведь зона обнаружения у них более ста тысяч километров!

Шеланов только вздохнул. Объяснений не требовалось. Их знал и сам Нордвик. Программа бакен-маяков не была рассчитана на мальчишек, дрейфующих в пространстве на лайнерах с отключенными компьютерами. Будь это астероид, маяки давно ля подали сигнал, а так они засекли лайнер, но предупредительный сигнал подали только тогда, когда лайнер пересек тысячекилометровую зону и, очевидно, не подчинился приказу остановиться. Хорошо еще, что мальчишка в своем необузданном рвении не добрался до метеоритной защиты корабля. Иначе нетрудно себе представить, что было бы с Банкони, да и с самим лайнером...

– Руслан, - неожиданно обратился к Шеланову Нордвик, - а что происходит, когда вы обстреливаете Глаз?

– Как - что происходит?
– непонимающе переспросил Шеланов. Очевидно, у него был шок - уж очень туго он соображал.

– На какое время свертывается диафрагма?

– На две с половиной минуты... Да нет, Нордвик, из этого тоже ничего не получится. Даже при форсированном режиме для пуска двигателей нужно не менее пяти минут. Он не успеет.

– Это уж мое дело, - резко оборвал его Нордвик и повернулся ко мне. Сколько времени осталось лайнеру до падения в "зрачок"?

Я защелкал клавишами вариатора, вводя задачу. На экране зажглось время: "42.24... 23...22..."

– Сорок две минуты.

– Немедленно возвратите на станцию второй бот!
– оборвал меня Нордвик.

– Бот ЗХ-46, - вызвал я Гидаса и включил обзорный экран

у катапульты, - немедленно возвращайтесь на станцию!

Гидас уже отбуксировал астероид к катапульте, застопорил его метрах в пятистах от нее и теперь аккуратно отстегивал захваты.

– Да отстрели ты их к чертовой матери!
– взорвался Нордвик.
– Время дорого!
– Ясно, - буркнул Гидас.