Предательство. Утраченная история жизни Иисуса Христа

— Я знаю, что ты думаешь, будто я…

Кир внезапно замолк, напряженно глядя на песок у их ног. Потом поднял голову, прислушиваясь.

Калай затаила дыхание.

— Что такое? — прошептала она спустя несколько мгновений.

Кир показал пальцем вниз. На песке виднелись полузасыпанные песком темные следы.

Она опустилась на корточки, осматривая их и пытаясь понять, кому они принадлежат — человеку или животному.

— Их почти совсем смыло, Кир.

Она пошла было вдоль цепочки следов, но Кир мгновенно взял ее за руку, останавливая. Очевидно, он даже не успел подумать, какие мысли может пробудить в ней это движение, но она вздрогнула, с трудом подавив желание бежать.

— Нет, не ходи, — приказал он.

Приятное тепло его пальцев, коснувшихся холодной руки Калай, снова заставило ее вздрогнуть.

— Почему?

— Это отпечатки копыт.

— Ну и что? Ливни же говорил, что по берегу ходит много людей. Как он сказал? Рыбаков, торговцев, купцов, даже целые караваны.

— Это проехал один человек на лошади и очень близко к линии прибоя, так близко, насколько это было возможно.

— Разведчик, который хотел, чтобы его следы побыстрее смыло волнами?

— Вполне возможно.

Посмотрев вперед, Калай увидела, что линия следов действительно изгибалась, следуя линии прибоя и уходя в ночную тьму.

— Думаешь, это один из тех, кто нас преследует? — спросила она.

Кир положил ладонь на рукоять меча и крепко сжал ее пальцами, словно был готов в любой момент вырвать меч из ножен.

— Всегда следует предполагать худшее. Если же оно не происходит, то это становится приятным сюрпризом.

— Жизнь преподала нам одинаковые уроки.

Кир посмотрел вдаль на пенные гребни волн, накатывающихся на песок.

— Клянусь, я…

Внезапно замолчав, он стиснул зубы.

В его словах был какой-то странный скрытый смысл. Протянув руку, Калай коснулась лица Кира и повернула его голову к себе, чтобы взглянуть ему прямо в глаза. В них читалось невероятное чувство вины. Он что-то скрывал, нечто такое, что пожирало его заживо.

— Ты мне чего-то не говоришь. Как видно, не рассказываешь никому. Что это?

— Я… я не могу сказать тебе.

Калай уронила руку.

— Это касается Луки? — спросила она.

— На свою беду ты слишком проницательна.

— Я уже не впервые это слышу. Лучше расскажи сейчас, Кир.

Расставив ноги, он собрался с силами и заговорил, хрипло, будто вытягивал слова из себя клещами.

— Я… я вспомнил, где я его видел.

— Где?

— В тот день, когда погибла моя жена.

Резко повернувшись, он уже был готов уйти, но Калай схватила его за руку и рывком развернула к себе. На лице Кира было отчаяние. Он крепко сжал ее пальцы, ожидая следующего вопроса.

— Где это произошло?

Кир молчал, видимо подбирая слова.

— Это случилось сразу же после битвы у Мильвийского моста. Я… я просто не смог стерпеть это лицемерие.

В его голосе послышалась затаенная злоба.

— Я дезертировал. Император послал за мной людей, чтобы меня вернули. А может — чтобы убили. Они вломились в мой дом среди ночи. Я сказал Спес, что ей надо бежать, пока я буду драться с ними и задержу их…

Его плечи сгорбились, будто он готов был свернуться в клубок.

— Ее убили первой.

— У тебя на глазах?

Выражение лица Кира было лучше всякого ответа. Калай резко выдохнула и кивнула. На мгновение туман рассеялся, и она увидела скачущих по берегу лошадей. Они игриво ржали, их гривы и хвосты развевались и блестели в свете луны.

— Ее убил Лука?

— Нет. Но он стал причиной того, что мне удалось сбежать.

— Не понимаю.

Кир снова сжал рукоять меча, словно для того, чтобы успокоиться.

— Он был молод и неопытен. Я застал его врасплох, сбил с ног и убежал. Сомневаюсь, что он вообще сможет перенести такой позор. Его тогда поставили охранять входную дверь.

Поежившись, Калай медленно пошла обратно к входу в пещеру. Кир двинулся следом. Она слышала за спиной его шаги и тихое позвякивание меча в ножнах.

Перед самым входом она остановилась и обернулась к нему.

— Кир, что ты имел в виду, говоря про лицемерие? Я не являюсь горячим поклонником Рима вообще и императора в частности, но ты не похож на человека, способного на дезертирство.

Кир замер. Ветер сдувал назад его черные кудрявые волосы, открывая точеные линии надбровий и скул.

— Я там был в тот день.

— В какой?

— В тот. Перед битвой.

Калай покопалась в воспоминаниях, пытаясь понять, что это значит.

— В тот день, когда император увидел в небе крест?

Кир презрительно фыркнул.

— Он все утро просидел в палатке и пил вино. Вызвал меня к себе вскоре после полудня. Он доверял моим советам, а тогда ему очень был нужен чей-то совет. Он сказал, что придумал, как воодушевить людей, чтобы они взяли штурмом мост. Только никак не может решить, в каком виде преподнести этот миф.

— Миф?

— О да. Он был мастером создания мифов. Всегда четко знал, что именно он делает. Но на этот раз не мог решить, что сказать: увидел ли он в небе светящийся крест или буквы «хи» и «ро» — монограмма божественного имени, если не знаешь, — либо услышал голоса ангелов, распевающих «Сим победиши». [83] Спросил, что мне больше нравится. Я же ответил, что считаю это дурацкой затеей, которая может отпугнуть множество верных Риму воинов.

83

…голоса ангелов, распевающих «Сим победиши». — Во времена Никейского собора ходило множество устных преданий на эту тему.

— И что ответил на это император?

— Выгнал меня из палатки.

Туман двигался вокруг них светящимся водоворотом, их тени дрожали и расплывались.

— Думаю, я уже тогда стал для него предметом беспокойства.

— Из-за того, что ты знал: это уловка, а не чудесное знамение?

— Да.

Калай плотно обхватила свои плечи руками.

— Поверить не могу, как ты до сих пор жив.

— Я тоже.

— Римляне охотятся за тобой с того самого времени?