Предыстория под знаком вопроса
Шрифт:
Только в течение последних 20 лет современное естествознание в лице физика Альвареса (Alvares), геолога Толльманна (Tollmann) и многих других, упомянутых в настоящей книге ученых и писателей, начинает обсуждать некоторые из возможных сценариев таких катастроф (как результат падения на Землю астероида или кометы). Большинство (пред)историков еще не ушли настолько далеко, как Великовский, который изучил огромное количество мифов и легенд, сообщавших о катастрофах и связанных с этим сопутствующих явлениях. Отдельные исключения среди них, такие как австрийский исследователь финно-угров Кох (Koch, см. [Кох1-2]), который собрал мифы сибирских народов, описывающих падение в океан расколовшегося на несколько осколков ядра кометы в смысле Толльманна (см. [Толльманн]), не меняют общую картину. Идея катастрофы
В то же время, среди восточноевропейских ученых, пользующихся традиционной растянутой хронологией предыстории и работающих в рамках классической теории, нашлись несколько мужественных и оригинально мыслящих людей, которые привнесли новые точки зрения в исследование предыстории. О них тоже пойдет речь ниже в этой книге. Как мне иногда кажется, иной подход к изучению предыстории, отличный от традиционного археологически-исторического, в ходе которого любая археологическая находка немедленно интерпретируется в исторических терминах, было бы возможно построить, например, на основе классификации наших знаний относительно мест происхождения исходных сведений, само собой разумеется, не забывая об их взаимосвязях. Ниже названы некоторые объекты изучения предыстории, а через тире указаны соответствующие профессии:
• Под землей - классические археологи
• В пещерах – спелеологи, антропологи и археологи
• На поверхности – местные следопыты и натуралисты, энтузиасты исследований мегалита
• В языках - лингвисты
• В мифах - мифологи
• В обычаях «первобытных» народов - этнологи
Можно продолжать этот список еще и еще:
• В останках доисторических людей – антропологи, палеоархеологи
• В останках костей животных – зоологи, исследователи истории приручения животных
• В находках доисторических инструментов, оружия, устройств - исследователи доисторических технологий
• и так далее
Многослойность исследований доисторических времен требует в еще большей мере, чем в случае самой истории, междисциплинарного подхода и тесного сотрудничества самых разных отраслей науки, в том числе и названных в этом списке. Я хочу попытаться коротко рассмотреть ниже некоторые из пунктов этого списка, в первую очередь, в приложении к Восточной Европе. Важно попытаться при исследовании предыстории освободиться от представлений традиционных историков и разработать независимый способ рассуждений и доказательств. Предыстория и история должны взаимно проверять себя и обеспечивать таким образом строго независимые доказательства правильности собственных выводов, а не перенимать, как только это кажется возможным, результаты родственной области исследований.
Человек предыстории и его язык
100-40 тысячелетий тому назад на планете появился человек современного физического типа.
Если вам не понятно, что это означает, то поясню. Именно в ту темную эпоху на Земле появился человек, не обезьяно-человек, не недочеловек, не получеловек, не человек на три четверти — просто человек.
Стогов, Илья. Как устроена всемирная история, СПб.: Амфора, 2005, стр. 56.
Сомнительность традиционных датировок я уже подчеркивал! Но сейчас спор идет не о коэффициенте сокращения хронологии предыстории, а о том, появился ли человек (Homo sapiens) на Земле в результате длительной эволюции или вдруг, без какой-либо эволюции, а сразу, так сказать скачкообразно, в результате генетических мутаций. Стогов придерживается второй точки зрения, и подобные взгляды популярны в среде современных антропологов, разуверившиеся в эволюции. Вот что пишет об этом Стогов дальше на 56-й стр.:
Человек появился на свет сразу. Еще вчера над миром висела тишина и лишь обезьяны чавкали бананами в этой тишине —
а сегодня в мире появился человек, в человечности которого усомнится только полный тупица.Эта резкость смущала антропологов. В соответствии с эволюционной теорией им хотелось не революций, а плавных переходов.
Не ясно, правда, нарушил ли этот человек сразу постулируемую Стоговым тишину звуками человеческой речи. Стогов строго хранит соответствующую тайну и нам придется ею ниже заняться. Зато классические представления антропологов о долгой эволюции человека Стогов явно высмеивает в таких строчках (стр. 34-35)
Более или менее общепринятая картина происхождения человека к концу XX века выглядела так.
Сперва человек был полностью обезьяной. Животные предки сегодняшних горожан жили, очевидно, в Африке и носили имя обезьяно-человек. Разглядеть в обезьяно-человеке хоть что-нибудь человеческое под силу лишь специалисту с несколькими высшими образованиями.
На начальных ступенях развития древние люди мало отличались от животных. Зато сто (сорок) тысяч лет назад начался новый этап. Допотопный предок вымер, и на смену ему пришел неандерталец. Постепенно этот типчик превращался в то, что мы подразумеваем под словом «человек».
Ну и, наконец, на заключительной стадии, с появлением кроманьонца, человек стал во всем подобен нам. Правда, изобрести блага цивилизации он еще не успел, а потому ходил голым и ел ближнего на обед.
Обезьяно-человек — неандерталец — кроманьонец. Каждая ступенька этой лесенки подкреплена раскопками.
И дальше Стогов с юмором описывает все эти археологические находки и утверждает, что в дереве эволюции от обезьяны к человеку нет ветви, ведущей от корня дерева к нам, людям. Все ветви эволюции оказались боковыми, ни одна не вела к заявленной Дарвином цели. Впрочем, меня сейчас интересует появление речи и языков, так что предлагаю просто исходить из того, что нашу Землю в какой-то момент заселила группа людей, которая благодаря удлинению гортани получила физиологические предпосылки для способности говорить, и которая сразу начала развивать свой язык. Неандерталец уже лихо ходил и бегал на двух конечностях, но горбился сверх меры, а вот кроманьонец, гордо взглянул на небо и шея его начала приспосабливаться к высоко поднятой голове. Неандертальцы были, правда, достаточно умны для того, чтобы использовать акустические сигналы, только конструкция голосовых связок еще не была подходящей для несколько более сложной и мелодичной речи.
Зато кроманьонец, сам того от себя не ожидая, начал говорить, сначала еще не на самом высшем уровне ораторского искусства, но все же более внятно и членораздельно, чем неандерталец. Вероятно, языки жестов и тела играли у неандертальцев гораздо более важную роль, чем издаваемые ими звуки. Впрочем, возникшие в процессе развития языка жестов диалекты живы еще и сегодня: болгары используют наше «утвердительное» покачивание головой чтобы сказать «нет»; многие народы не рассматривает процесс говорения, не сопровождаемый массивной помощью рук, в качестве «настоящего» разговора; мимика может и сегодня порой сказать больше, чем слова. Я не хочу этим сказать, что названные и не названные жестикулирующие народы произошли от неандертальцев, а занудно, не вынимая рук из карманов, говорящие от кроманьонцев. Существует мнение, что неандертальцы не вымерли, по крайней мере, не вымерли полностью, а участвовали в образовании человеческих рас и смешивались в ходе этого с Homo sapiens sapiens. А кто этому не верит, должен окинуть скептическим взором лица окружающих его современников и прислушаться к тому, как оные говорят…
Какой язык использовали эти первые люди-кроманьонцы или по меньшей мере в какой язык этот прапраязык развился попытался реконструировать участник исторического салона в Карлсруэ Б. Кёлер (B. K"ohler, см. [Кёлер]). Он утверждает, что этот прапраязык нес в себе определенные элементы более позднего старо-немецкого языка. Русский альтернативный автор Петухов приходит к похожему выводу, но для старо-русского языка. Лингвистическая близость этих двух языков, может служить основанием надеяться на то, что оба исследователя находятся на правильном пути.