Прекрасный каратель

Мое сердце дрогнуло при звуке моего имени. Впервые он признал, что оно у меня есть.

— Во что ты хочешь поиграть? — прошептала я, поддавшись темной части себя, которая хотела этого. Между алкоголем и снегом, застилавшим дом, было окно времени, созданное только для того, чтобы мы забыли наши фамилии и притворились, что мы не враги. Я понимала, что это все временно, секунды отсчитывались, как на балу у Золушки. Так что я впитывала минуты и забыла о реальности, как она, потому что, несмотря, что я в плену у этого мужчины, он дарил мне настоящий вкус свободы.

— Поцелуй, — мрачно ответил он, взяв мою руку и приложив ее к своей груди. Его сердце стучало под моей ладонью, как мощные крылья орла. — Это я.

Он взял меня за руку, и мои пальцы инстинктивно сжались, когда он поднёс их ко рту, коснувшись губами моих костяшек.

Мое горло сдавило, а низ живота свело от желания, я прочувствовала этот поцелуй до глубины души.

— Я считаю до десяти, — сказал он. — И я приду за моим следующим поцелуем.

Я открыла рот, чтобы отказаться, но ничего не вышло.

— Один, — лениво сказал Рокко, прислоняясь к краю ванны и разглядывая меня, как голодный тигр.

Я вскочила, когда приняла решение (которое звучало как «к черту его»). Вода стекала по моему платью, когда я вылезла из ванны. Я побежала по балкону, соскользнув в дом, когда вокруг меня полилась вода. Громкий счет Рокко последовал за мной, и я почувствовала, что он хочет настоящей игры. И я намеревалась дать ему один.

Выйдя в коридор, я стянула платье, понимая, что оно оставляет за собой следы. Я отнесла его в спальню, швырнула на кровать и вытерла мокрые ноги шубой, свалившейся со спинки стула — о, это Клариссы? Какой позор.

Я выскочила из комнаты и побежала по коридору, голая и совершенно бесшумная, пока не влетела в комнату Рокко. Я подбежала к ящикам, где он хранил мою одежду, достала спортивные штаны и майку, натянула их и метнулась в шкаф.

Мое дыхание участилось, когда рядом хлопнула дверь, и до меня донесся низкий смешок. Он точно нашел платье.

Сердце сильно колотилось о грудную клетку, пока я упорно отгоняла все мысли о том, насколько это безумно. Но, возможно, сегодня я хотела сойти с ума.

Шаги грохотали в комнатах вокруг меня, и казалось, что Рокко разрывает всё на части, чтобы найти меня.

Дверь в его спальню распахнулась, и я прикусила губу, затаив дыхание, заглянула в щель в дверях шкафа, когда он вошел в комнату. Мокрая рубашка облепляла его мускулистую фигуру, настолько прозрачная от влаги, что можно было разглядеть татуировки с оружием на его груди.

Я упивалась дикостью в его глазах, пока он рыскал под кроватью, а потом повернулся, чтобы проверить ванную. Я знала, что шкаф будет следующим, это было очевидно.

С колотящимся в груди сердцем я распахнула двери и выбежала из комнаты.

Его шаги с грохотом послышались за мной, и он громко рассмеялся.

Адреналин захлестнул меня, я с воплем бросилась к ванной по коридору, забежала внутрь и захлопнула дверь. Мои пальцы потянулись к замку, но ключа не было, и я ахнула, когда дверь распахнулась.

Рокко с победой в глазах протянул руку и схватил меня.

Я рванула под его правую руку, сделав еще один шаг, прежде чем его руки сомкнулись вокруг моей талии. Он швырнул меня на пол, удерживая меня неподвижно своим огромным телом и прислонился своим лбом к моему.

Его глаза были так близко, что я видела каждое серебряное пятнышко в ореховой глубине его радужной оболочки. Я вздернула подбородок, глупо желая поцелуя, обещанного игрой. У меня закружилась голова от ожидания удовольствия. Я хотела ощутить жар его тела, почувствовать огонь его души и утонуть в свободе, которую он воплощал. Мне нужно было взять это все и сделать своим. Я завидовала ему, обижалась на него, ненавидела его. И я хотела его, как ничего, что я когда-либо знала.

— Поцелуй может быть самой невинной вещью в мире или самой грязной, которую ты когда-либо испытывала. Это зависит от того, какое место ты целуешь… — Он всмотрелся в мое лицо, как будто решая, к чему прикоснуться своим ртом.

— Неважно, куда ты поцелуешь, от твоего поцелуя меня стошнит, — я скормила ему ложь.

Он глубоко засмеялся, от чего мои пальцы на ногах подогнулись, а бедра немного дёрнулись вверх — как раз перед тем, как я опустила их обратно и мысленно заковала в цепи. Ему не нужно знать, что мне это понравилось.

— Тогда давай докажем, что ты лгунья, — ядовито сказал он, поворачивая мою голову в сторону своим подбородком, прежде чем коснуться губами моего уха. Все мое тело задрожало, как при землетрясении, от этого легкого прикосновения, и я сжала руки в кулаки, отказываясь реагировать дальше. Его язык скользнул вверх по ушной раковине, затем снова опустился вниз, и он всосал мочку в рот. Моя спина выгнулась, каждое движение его языка отдавалось прямо между моих бедер, ощущение резонировало во всем моем существе.

Мои ноги невольно раздвинулись, и громкий стон сорвался с моего языка и разнесся по комнате. Я просунула руки под мокрую рубашку Рокко, а затем плавно провела по крепким мышцам его спины. Он напрягся между моих ног, и мои глаза закрылись, я бесстыдно терлась об него, как похотливый подросток.

Мое тело желало освободиться, и я ненавидела, как хорошо мне было под ним. Я должна была остановить это все же. Я не могла позволить этому зайти дальше. Но прежде, чем я собрала всю свою волю, чтобы оттолкнуть его, он поднял голову и злобно усмехнулся.

— Приятно быть правым, — прорычал он, затем вскочил, глядя на меня сверху вниз, и вдруг я почувствовала себя маленькой, глупой и совершенно наивной. — Я голоден, что на ужин?

Он протянул мне руку, но я шлепнула ее, устыдившись себя, встала и повернулась к нему спиной.

Что со мной происходит??

Я молча спустилась вниз, прошла на кухню и налила себе стакан воды. Я не сводила глаз с снега, скопившегося за окном, и пила охлажденную жидкость с горьким привкусом во рту. Солнце почти село, и снежная буря немного ослабла, но на лужайке было по крайней мере несколько футов снега.

Я услышала, как Рокко вошел в комнату и сел на островок. Хозяин и его рабыня.

Стиснув зубы, я посмотрела на отражение в оконном стекле. Я видела, как он наблюдает за мной, его брови нахмурены, а руки скрещены.

— Ужин сам не приготовится, — сказал он шутливым тоном, но это меня взбодрило.

Мой взгляд упал на маленькую бутылочку у кофейного автомата. Снотворное. Энцо часто принимал пару таких таблеток перед сном, и они вырубали его на всю ночь.

Поставив стакан, я приняла безумное решение и адреналин забурлил в моей крови. Какие бы странные чувства не вызывал у меня Рокко, они, несомненно, имели отношение к стокгольмскому синдрому. Это была не я. Я не влюбилась в Ромеро. Особенно в того, кто забрал меня против моей воли. Любое мое представление о том, что он заботится обо мне, было просто глупо. Он спас меня от Гвидо только из-за какого-то дерьмового проявления власти, которую, как он думал, имел надо мной. Это было связано с его эго. Я была его маленькой победой над Калабрези, и он не хотел, чтобы его кузен испортил меня.