Прекрасный каратель

— Почему я еще жива? — прошептала я, но Рокко не ответил. — Я должна умереть за это.

Страх пробежал по моей спине, когда я сказала это, но это была правда. Мой отец забрал ребенка у Мартелло Ромеро, почему он не убил меня в отместку?

— Мы используем тебя, чтобы подчинить твоего отца нашей воле, — откровенно сказал Рокко, и в его голосе не было никаких эмоций.

Я кивнула и поднялась на ноги, слезы капали с моего подбородка,

— Так что это всего лишь вопрос времени, — выдохнула я, мое тело онемело. Я прошла мимо Рокко, уверенная, что он не хочет, чтобы я находилась рядом с ним сейчас.

Должно быть, я была постоянным напоминанием об этом зверстве.

Но он схватил меня за руку, прежде чем я успела выйти из комнаты, и я повернулась к нему с болью в сердце.

— Мне очень жаль, Рокко.

Его челюсть дёрнулась, и он привлек меня ближе, подтягивая меня, как рыбу на крючок.

— Я вижу искренность в твоих глазах, белла. Ты не знала.

Я кивнула, и по моим щекам полилось еще больше слез, мне стало трудно дышать от ужаса, о котором я узнала. Мой отец монстр. У меня никогда не было с ним близких отношений, но я любила его. Заботилась о нем. Думала о нем самое лучшее.

Рокко поднял руку и поймал кончиком пальца одну из моих слез. Он положил его в рот, и я замерла, наблюдая за ним.

— Слезы Калабрези на вкус не такие сладкие, как я ожидал, — пробормотал он себе под нос, и у меня перехватило дыхание. — Обидеть тебя — это не то же самое, что обидеть его.

— А ты думал, что это будет так? — спросила я. Он отпустил мое запястье и взял меня за руку.

— Я взял тебя не из-за него, — признался он, и мои губы приоткрылись от удивления.

— Так почему…

Рокко коснулся своими губами моих, в

нежном и глубоком поцелуе, полном невысказанных слов, и я начала тонуть, но он внезапно отстранился.

— Потому что ты была моей с тех пор, как мы впервые встретились взглядами. Я просто забрал то, что принадлежит мне. У меня не было плана похищать тебя.

Он схватил меня за горло, провел большим пальцем по моему пульсу, и я вздрогнула.

— Я не чья-то собственность, — с горечью сказала я. — Большинство людей, которые должны были любить меня, вместо этого пытались владеть мной. И я устала быть собственностью.

— Я не хочу сажать тебя в клетку, принцесса.

— Сказал мой похититель. — Я со злостью глянула на него, сузив глаза.

— Ты тоже мой похититель, — тихо сказал он, беря мою руку и прижимая ее к своему сердцу. — Мы связали себя цепями?узами в тот день, когда не решились убить друг друга. С тех пор будучи с женщиной, я чувствовал, что предаю тебя. Вот как глубоко ты в моей душе. Мы вместе с того самого момента.

Он вышел из комнаты, оставив меня со слезами на щеках и болью в сердце.

***

Рокко оставил меня дома до обеда, а сам отправился на улицу по «работе». По крайней мере, это то, что он проворчал мне, выходя через дверь патио. На мне снова была одна из его рубашек, и его запах успокаивал мое сердце, как бы безумно это не звучало.

Я решила заняться выпечкой, чтобы отвлечься, потому что каждый раз, когда я останавливалась, чтобы подумать, я заново переживала слова Рокко. Что мой отец чудовище, а мой телохранитель — никто иной, как бездумный инструмент, который используют, чтобы причинять людям боль. В каком-то мере больнее было узнать, что Ройс замешан в этом кошмаре, чем мой отец. Он был человеком, на которого я смотрела в детстве, на которого полагалась. Он обрабатывал мои раны, когда я разбивала колени, держал меня за руку, когда я переходила дорогу. И я всегда думала о нем как о порядочном и очень хорошем человеке.

Я также не знала, что делать с признанием, сказанным Рокко. Что я тоже властвовала над ним, как и он надо мной. Чем дольше я думала об этом, тем больше это сводило меня с ума. И я, конечно, не хотела признавать дикую девушку во мне, которая танцевала кругами, радуясь этому всем сердцем.

Я взяла кексы, которые испекла, из духовки, поставила их на стол и вытащила из силиконовой формы на решетку для охлаждения. Я сделала в общей сложности пять, и каждый был моей лучшей работой и отличался от других. Если Рокко не понравится ни один из них, я проиграю пари сама с собой. Я видела, как он ел блины, которые я для него приготовила, и на этот раз хочу, чтобы он съев один из этих кексов, заявил, что это его самое любимое блюдо на свете. Может быть, я просто пыталась таким ничтожным обратом компенсировать ужасные поступки моей семьи, но я хотела вызвать улыбку на его лице. Это небольшая вещь, которую я могу предложить ему.

Пирожные должны были остыть, прежде чем я смогу их покрыть глазурью, поэтому я вышла из комнаты, чтобы разыскать Рокко.

До меня донесся глухой стук, и я направилась в оранжерею, выходящую во внутренний дворик, мой взгляд упал на Рокко за окном. Он был без рубашки, его грудь была покрыта потом, когда он поднял топор над головой. Его плечи согнулись, а бицепсы напряглись, прежде чем он резко махнул им вниз и расколол бревно пополам.

Я подошла ближе к окну до пола, прижавшись к занавеске, чтобы не привлекать его внимания, пока я наблюдала. Мое сердце забилось сильнее, и жар разлился между моими бедрами, когда я увидела его мощное тело и то, как его мышцы растягивались и напрягались при каждом взмахе топора.

Мои пальцы вцепились в ткань занавески, и я прикусила нижнюю губу, позволив себе упасть в ловушку его тела.

Рокко Ромеро.

Мой враг, мой кошмар. Но теперь не только это. Теперь он был человеком, который сражался с волками, чтобы спасти меня; человеком, чье сердце было разбито и избито моей семьей, и который не винил меня за это, несмотря на кровь, текущую в моих венах.

Я нахмурилась, заметив бумажки, приколотые к бревнам, выстроенным в ряд на земле. На каждом из них были написаны имена. Фредерико, Пауло, Амелия, Как ее зовут с большими зубами, Тот парень, который подрезал меня на шоссе на прошлой неделе.

Мои руки сцепились вокруг занавески, когда он поднял топор над бревном по имени Гвен и ее круглосуточный магазин, разрубив еще одно бревно надвое смертельным ударом. Его губы шевелились, но я не могла слышать, что он говорил, хотя было похоже, что он пел.

Мне было слишком любопытно, чтобы не узнать, поэтому я открыла дверь внутреннего дворика, бесшумно распахнув ее и радуясь, что не привлекла его внимания. Его голос донесся до меня на ветру, и я подавила смех от того, что он пел.

— Шестьдесят пять ублюдков, стоящих на стене, шестьдесят пять ублюдков, стоящих на стене, и если один подлый ублюдок будет обращаться со мной, как с уу-у-у-у… — Он разрубил Фредерико пополам сильным ударом и вырвал топор из куска дерева. — На стене будет стоять шестьдесят четыре ублюдка.

Смех вырвался из моего горла, и он повернул голову, его рот скривился в уголках.

— Тебе нравится моя песня, принцесса?

— Да, но я удивлена, что меня нет в составе. — Я кивнула на ряд бревен, прижимаясь спиной к стене, и борясь с желанием пойти осмотреть его перевязанный волчий укус (он же смотрит на него вблизи).