Преступный викинг
Шрифт:
— Тогда тебе небезопасно находиться в Йорвике. Сегодня я видела воинов из свиты короля Ательстана возле гавани.
— Они ищут Анлафа, а он уже давно у себя в Дублине. Но ты права. Мне стоит позаботиться об охране.
— А что делать с пленниками?
Гайда махнула головой в сторону Бланш, которая помогала ее слугам готовить еду.
Идифу, которая, как предполагалось, должна была чистить горшки, болтала с мужчинами.
Селик пожал плечами:
— Оставь себе, сколько хочешь. Остальных я продам.
У Рейн кровь застыла в жилах. Откуда ей было знать, как Селик
— Пожалуй, Бланш, сгодится помогать в доме, а другие пусть убираются, — решила Гайда. — По правде говоря, ты оставляешь так много людей, чтобы охранять меня и Тайру, что мы шагу ступить не можем, чтобы на наткнуться на кого-нибудь. К тому же мне приходится кормить много лишних ртов.
Словно только что вспомнив о Рейн, Гайда спросила:
— А что будет с дочерью Руби и Торка? Ты ее тоже продашь?
Он так долго молчал, что Рейн не выдержала и уже собралась встать, чтобы высказать свое мнение о его умственных способностях, но Селик вновь запустил пальцы в ее волосы и не позволил ей выйти из его воли.
— Нет. Я не буду продавать эту женщину. По крайней мере, пока. Придержу ее, вдруг король Ательстан расщедрится.
Тайра весело хихикнула, словно Селик сказал что-то очень смешное.
— Ой, Селик! Ты шутишь. Кому нужна такая гигантша?
— Тут ты попала в точку, малышка, — сухо отозвался Селик, выразительно дернув Рейн за волосы.
Грубиян!
Гайда, закусив нижнюю губу, задумчиво смотрела то на обиженную Рейн, то на улыбающегося Селика.
— Ты не отдашь дочь Торка торговцам рабами.
— Она на редкость сварлива, Гайда.
— Не понимаю, как она может быть дочерью Торка и Руби. Они были вместе двенадцать лет назад, а она, конечно же, намного старше.
— Она утверждает, что пришла из будущего и что время там движется быстрее, ну и тому подобную чепуху.
Гайда широко открыла рот и от души расхохоталась.
— Но…
Селик отмахнулся.
— Это неважно. А что до торговцев, то даже если я решусь ее продать, кто купит женщину такого роста, да еще с таким длинным языком?
Теперь уже и Гайда, и Тайра смотрели на него во все глаза, вероятно, понимая, что он намеренно провоцирует свою заложницу.
— С другой стороны, — продолжал Селик, — Рейн умеет лечить. По правде говоря, это она спасла Тайкиру ногу после Бруненбурга.
Рейн дернула головой, чтобы взглянуть на него, пораженная его добрыми словами.
— Все знают, что король Уэссекса ценит хороших лекарей, — закончила Гайда за него.
— Тайра, может быть, ты хочешь оставить ее при себе? Ну, постирать что-нибудь, причесать волосы? — предложил Селик.
Рейн подняла руки и вонзила Селику ногти в запястье. Он отпустил ее, и, гордо выпрямившись, Рейн бросила Селику в лицо:
— Да я скорее воткну тебе иголки в то, чем ты больше всего гордишься, проклятый варвар.
— Тс… тс… тс… Для пацифистки просто здорово. Но для рабыни не слишком почтительно. Придется мне все-таки подумать о наказании.
Тут Рейн вспомнила, как он говорил о точке «Г», и хотя она изо всех сил старалась
забыть об этом, ей не удалось скрыть смущения, от которого у нее вспыхнули щеки.— Не смущайся, Рейн. Гайда и Тайра понимают, как необходима дисциплина среди слуг и рабов.
— Ах ты!.. — выдохнула Рейн и потянулась к его горлу, сгорая от желания придушить его. — А они понимают, что женщинам необходимо время от времени убивать заносчивых мужчин?
Селик со смехом подался в сторону, схватил ее за талию и вскинул себе на плечо, как мешок с картошкой.
— Гайда, где мы будем сегодня спать? Мне необходимо поговорить с моей рабыней с глазу на глаз о ее болтливом языке.
Тайра опять хихикнула, и если бы Рейн не висела беспомощно головой вниз, она бы придушила ее.
— Иди наверх. В свою комнату, — со смехом скачала Гайда. — Я прикажу принести воды. Вам обоим, похоже, нужна хорошая баня.
— Позаботься, чтобы лохань была достаточно большой, — сказал Селик, шлепая Рейн по заду, чтобы она поменьше крутилась, — для двоих. Ох! — воскликнул Селик, когда Рейн укусила его пониже спины. Он споткнулся и чуть не упал на деревянной лестнице.
Селик вновь шлепнул ее, и Рейн, задыхаясь, проговорила:
— Ах ты, животное.
Она двинула его ногой и чуть не попала по самому чувствительному месту, после чего Селик положил руку ей между ног и средним пальцем нажал на известную Рейн точку.
— Попробуй еще раз, — угрожающе произнес он, — и, клянусь, ты узнаешь еще одно значение слова «унижение».
Рейн решила не сопротивляться.
Когда они добрались до крошечной комнатки в конце коридора, Селик опустил ее на единственный тюфяк у стены и немедленно устроился рядом. Смеясь, он лег на нее всем телом, прижав ее к тонкому матрацу и не давая воли ни ее рукам, ни ногам.
— Уйди, увалень. Мне нечем дышать.
— Вот и хорошо. Может быть, твой сварливый язык хоть теперь даст тебе отдых.
— Если я умру, ты не получишь выкуп.
— Правильно. Зато я наконец-то получу немного благословенного покоя.
— Ха! Тебе не будет покоя, и ты это знаешь. Потому-то меня и послали сюда, тупоголовый дурак.
— Так ты говоришь. А я думаю, Бог — если он есть, а я в этом сомневаюсь, — хотел покарать меня за мои прегрешения. Лучше кары не найти! Настоящий ад на земле — это вздорная, самодовольная, кичливая бабенка.
— Ты все сказал?
Рейн решила не обижаться. Она попробовала столкнуть его, но сразу поняла, что совершила ошибку, потому что он еще крепче прижался к ней и она чувствовала его, словно они оба лежали голые.
Селик заскрежетал зубами, и Рейн увидела, как зажегся в его серебристых глазах огонь страсти, который он торопливо спрятал за длинными ресницами. Мышцы у него на руках стали как железные, и он даже не думал отпускать ее.
Рейн ощутила радость и страх одновременно, и Селик тотчас откликнулся на изменение в ее чувствах. Так было с самой первой минуты. Одним взглядом они могли разжечь друг в друге пожар страсти. Если честно, то надо признать, что Рейн начало тянуть к Селику задолго до их встречи. Годами он являлся ей в снах, зовя ее к себе через океан времени.