Презент для певицы

— Я сварила тебе кофе, Женя, — сказала тетя Мила, появившись из кухни с подносом в руках. Она прошла в гостиную и поставила его на журнальный столик.

— Спасибо, — вежливо поблагодарила я тетю. — Может быть, вот это? — спросила я ее, стоя в одном нижнем белье перед зеркалом и примеряя очередной наряд.

Это было короткое серое платье с воротником-стоечкой и с длинными рукавами. Как раз то, что мне сейчас необходимо, плечи же теперь не оголить, ведь на левом красовался ужасный шрам — тоже мне хирурги-профессионалы, не могли работать поаккуратнее, деньги как-никак за это получили, и немалые. Когда я увидела счет, к моему счастью, уже оплаченный Лагутиной, то чуть не лишилась дара речи — сумма, проставленная прописью, была довольно внушительная.

— Так как насчет этого серого? — снова посоветовалась я с тетей.

Она оценивающим взглядом осмотрела меня с ног до головы и вынесла свой вердикт:

— С черными замшевыми туфлями на высоком каблуке будет смотреться шикарно, — сказала тетя Мила и начала разливать из кофейника по чашкам дымящийся смоляной напиток, а потом добавила, не смогла удержаться от очередного комплимента в мой адрес:

— Ты же знаешь, Женя, на тебе все смотрится хорошо.

— Вы мне льстите, — совсем смутившись, ответила я. — Просто это платье из любой дурнушки сделает Ким Бессингер. Так и быть, решено, я надеваю его.

Тетя застегнула мне молнию сзади, и тут я увидела отражение ее лица в трюмо. Хотя она всегда умело скрывала все свои эмоции, но на этот раз их мог не заметить только слепой: в ее глазах читались озабоченность и некоторая тревога. После того как тетя помогла мне облачиться в вечерний наряд, она прошла на свое любимое место — в кресло рядом с журнальным столиком, — взяла чашку и сделала маленький глоток.

— Тетя Мила, вы чем-то взволнованы? — спросила я ее напрямик. Она подняла удивленные глаза, делая вид, что не понимает, о чем это я говорю.

— С чего ты взяла, девочка моя? — удивилась она.

— Ну глаза у меня пока на месте, как уж тут не заметить. Первый раз вижу вас, тетя, в таком настроении, — продолжала я настаивать на своем. Тетя немного помолчала, но потом все-таки сказала:

— Не нравится мне, что ты связываешься с этой ресторанной певичкой, — начала она. — Лагутина тебя обязательно втянет в какую-нибудь авантюру.

— Тетя, вы к ней несправедливы. И вовсе Лагутина не ресторанная певичка, голос у нее роскошный, — попыталась я смягчить твердую настроенность тети Милы против Лагутиной, — был когда-то, пять лет уже прошло с тех пор, как случилось это несчастье, хорошо еще, что опухоль оказалась доброкачественной, — добавила я, сделав существенную оговорку.

— Вот именно, что был когда-то давным-давно, — тут же подхватила мои слова тетя и постаралась их перевернуть так, как ей было нужно.

— Почему вы так ее ненавидите? — спросила я тетю Милу, действительно не понимая причины такого отношения к Лагутиной.

— Я ее не ненавижу, она просто не вызывает у меня симпатии как человек и доверия тоже, — воскликнула она. Никогда не видела ее столь агрессивно настроенной. — Надо еще проверить, на какие деньги она финансирует этот свой благотворительный фонд, — потом тете стало явно стыдно за то, что так вспылила без повода, за свою несдержанность, и она постаралась извиниться передо мной:

— Женя, извини меня, давай больше не будем об этом говорить. После упоминания фамилии Лагутиной у меня начинается нервная дрожь. Просто будь поосторожнее.

Извинения были мной приняты, инцидент исчерпан.

— Хорошо, я буду осторожна и внимательна до предела. Только прошу вас, тетя Мила, не волнуйтесь, пожалуйста, — мы улыбнулись друг Другу.

Вдруг в наступившей тишине раздался сигнал клаксона, да так неожиданно, что тетя Мила чуть не выронила из рук чашку.

— Наверное, это за мной, — воскликнула я и метнулась к окну. Отдернула тяжелую портьеру и посмотрела вниз. Так и есть — возле подъезда стояла черная «Хендай». О том, какая машина за мной приедет, предупредила сама Лагутина.

Дело в том, что я ее не видела ни в больнице, ни после выписки в течение оставшихся до благотворительного бала дней, но слышала — мы разговаривали по телефону, звонила она вчера, во второй половине дня, тогда-то и договорились о том, что шофер заедет за мной.

Я быстренько обулась, схватила сумку — там лежал «Макаров», — попрощалась с тетей, заверив ее, что буду как никогда начеку, и стрелой вылетела из квартиры: не хотелось заставлять человека ждать.

Проблема возникла тогда, когда я очутилась на лестничной клетке и поняла, что лифт по-прежнему не работает. Придется спускаться по лестнице, а это займет уйму времени и сил, ведь я на высоком каблуке.

Удивлению моему не было предела, когда я поняла, что спустилась меньше чем за минуту.

Так резво я еще никогда не скакала, могла бы дать фору любому бегуну, преодолевающему препятствия. Перед тем как выйти из подъезда, я отдышалась немного, поправила платье и, распахнув дверь, направилась к машине. Подумала, почему шофер не выйдет из нее и не откроет мне дверцу, ведь так положено по этикету, но, вспомнив, что нахожусь в российской действительности, постаралась не задумываться об этом и нисколько не насторожилась по этому поводу, а зря. Буквально через мгновение я об этом пожалела.

Автомобиль стоял ко мне правым боком. С противоположной стороны, со стороны водителя, распахнулась задняя дверца, из салона выскочил мужчина и, положив руки на крышу, заговорил со мной, предварительно направив в мою сторону пистолет с глушителем.

— Ну вот и встретились. А то, понимаешь, мы за ней бегаем, бегаем, совсем с ног сбились.

Можно подумать, она нас видеть не желает. Обижаешь, Охотникова. Садись в машину, и прошу без фокусов, — приказал он. Это был один из тех двух наемных убийц, второй наверняка отсиживается внутри.

Я находилась от машины всего в нескольких шагах и представляла для него удобную мишень, убийца же вел себя осторожно — предусмотрительно укрылся за автомашиной. Мне ничего другого не оставалось, как подчиниться. Подумалось: неужели это конец, неужто все кончится безымянной могилкой где-нибудь в лесу? Не будет со мной такого никогда, мы еще повоюем, дайте только собраться с мыслями, посмотрим, чья возьмет.

Когда я очутилась на заднем сиденье, то первым делом осмотрелась и постаралась не обращать внимания на мерзкие ухмылки двух убийц, решивших, что после одного удачного заказа могут все. Второй сидел рядом с шофером, чьи печальные глаза я увидела в зеркале заднего вида, в них отнюдь не было растерянности, можно даже с уверенностью сказать, что он был совершенно спокоен. Этот человек может мне помочь, если, конечно, не играет в чужой команде, не заодно с ними, в чем я убедилась тотчас же.

— Они остановили меня при подъезде к вашему дому. Просто дорогу перегородили и пушку к виску приставили, — сообщил мне шофер, потерев левый висок.

— Ага, вот так вот, — засмеявшись, сказал убийца, сидевший впереди, и показал вновь, как он это сделал совсем недавно, приставив свою пушку к другому виску водителя. Второй постарался не отставать от своего товарища и тоже загоготал, как гусь. Им было на вид не больше тридцати. Первый вдруг затих, но его друг продолжал хохотать. Тогда первый посмотрел в упор на подельника, и тот сразу же смолк, задушив приступ веселья, потом отвернулся и уставился в лобовое стекло, а одним глазом все же следил за действиями водилы, который буквально врос в кресло, слился с ним, превратившись в одно целое.