Причастие мёртвых

— Лэа зовет, — сказал Заноза, остановившись.

Легка на помине.

Никакой сеньоры Лэа поблизости видно не было, но Заноза развернулся и уверенно направился к реке. Слышит он хорошо. Чересчур. Мог бы и похуже.

Берана расстроилась. Ей нравились большие компании, но не тогда, когда она там становилась лишней. А сеньора Лэа просто мастерски умела делать лишними всех, кроме себя. Она, вообще-то, была хорошая. По чести-то сказать. Злая просто.

Берана от расстройства даже задумалась, а может, ей сеньора Лэа нравится? Может, ей сеньору Лэа жалко? Она же все время одна да одна, никого не любит, ни с кем не дружит, кроме леди Калиммы. А леди Калимма, с ее пауками, подружка, должно быть, так себе. Кроме пауков у нее еще и мыши живут, поди, и черти какие-нибудь. А прислуживают в замке ходячие скелеты, это Берана точно знала — об этом все рассказывали.

Ну, и откуда тут хорошему характеру взяться, когда муж — демон, подруга — ведьма, а из поклонников — только вампир?

Правда, вампир — лучше не придумаешь!

Сеньора Лэа и сеньор Мартин нашлись у самой воды, там, где берег вдавался в реку песчаным языком. Тут стояла скамейка — распиленное вдоль бревно на двух чурбачках. Сеньора Лэа сидела у мужа на коленях, в руках у нее была бутылка с вином.

— Черешневое, — сказал сеньор Мартин, — молодое. Очень вкусное. Берана, будешь? Заноза, тебе не предлагаю. Вампиры не пьют вина, — объяснил он Беране. — Только виски и бурбон.

— И коньяк, — добавил Заноза.

— А коньяка нет, — сеньор Мартин вздохнул. — Я его не люблю. Есть виски. Хочешь?

Заноза кивнул и достал сигареты:

— Можно?

— Кури, — разрешила сеньора Лэа.

Мартин отдал Занозе фляжку, взял у сеньоры Лэа бутылку, глотнул из горлышка и протянул бутылку Беране:

— Угощайся.

Она угостилась. Чего бы и нет? Молодое черешневое вино, это же как сок или компот. Это не водка какая-нибудь.

— Заноза, — сеньора Лэа махнула рукой, когда Берана попыталась отдать бутылку ей, мол, не надо, пейте с Мартином сами, — сколько у тебя женщин?

— В смысле?

— В прямом!

— По-моему, это неподходящая тема для разговора.

— Ты не умничай, ты ответь.

Заноза прикурил. Помолчал, пока затягивался и выдыхал дым. Потом сказал:

— Ни одной.

Разочаровывающий ответ. Берана взяла у Мартина бутылку и сделала еще один глоток. Да. Разочаровывающий. Как цветы ей дарить, так она считается, а как женщина, так сразу не в счет?

— А как же та тетка, которая всего боится? — спросила сеньора Лэа.

Берана переводила взгляд с Лэа на Занозу и обратно. Мартин тоже. Заноза, судя по его виду, понимал не больше, чем они.

— Какая тетка?

— Ну, та! В каске и бронежилете!

— А! — он заулыбался сквозь завесу дыма, — Эшива. Да она вообще ничего не боится. Ей двести лет, и фокусов в арсенале больше, чем у Копперфилда! Это ее все боятся. Кто успевает. Но она, вообще-то, мирная. Без надобности не убивает. И не обидчивая.

— Значит, одна женщина, все-таки, есть?

— Ну… если ты про дом спрашиваешь, то да. Две. Еще Мисато. Но она в другой тийр уехала. А что?

— И всех, все устраивает?

— Если б устраивало, Мисато бы не уехала.

— Но тебявсе устраивает? — сеньора Лэа была настойчива, явно спрашивала не из любопытства. Берана с сеньором Мартином передавали друг другу бутылку. Влезать в разговор совсем не хотелось, а вот послушать было ужасно интересно. — Никаких моральных проблем из-за того, что у тебя две женщины и парень?

Заноза поперхнулся дымом.

— Чего?! — глаза у него стали круглыми, а вид — непривычно растерянным. — Какой еще парень?

Сеньор Мартин перестал смотреть на Занозу и стал смотреть на воду. Даже про вино забыл. Беране показалось, он очень хочет оказаться где-нибудь в другом месте.

— Мартин сказал, у тебя в Алаатире остался парень, — сказала сеньора Лэа. — Какой-то турок. Хасан. Ты про него говорил в первую ночь, когда мы познакомились.

— Хасан… — Заноза прикусил губу. Сморщил нос. Очень старался не засмеяться, но все равно не смог. — Хасан?! О, господи… Лэа, нет! Да ты б его видела! Он же… блин… Он — мой Турок. Он мне и папа, и мама, и ментор с розгами. И он меня спасал тысячу раз или две тысячи… Мы друзья! Мартин, ты-то с чего взял, что… Нет, я с вас фигею. С обоих, — требовательный взгляд вперился в Берану: — надеюсь, тыничего такого не думаешь?

Вино вынуждало быть честной, и Берана промямлила, прячась за бутылкой:

— Ну… ты красишься.

— Пойду топиться, — сказал Заноза угрожающе.

— Ты же не дышишь, — напомнил Мартин. — Значит, не утонешь. Я не понял, просто. Ну а что? Ты же сам говорил! Если ты без него жить не можешь, что прикажешь думать?

— Что я мертвый? — предположил Заноза. — Что я его люблю? Что у меня никого ближе нет? Что мы с тобой под словом «дружба» понимаем разные вещи, и что я знаю больше значений слова «любовь»?

Беране тоже захотелось оказаться где-нибудь не тут. Где-нибудь далеко. Лучше всего — в городе, в пустой таверне, в своей мансарде, где, расставленные в банки и стаканы, стояли подаренные Занозой цветы. Там было так хорошо! И там не было так… стыдно. Хотя чего ей-то стыдиться? Того, что она услышала разговор, который ее не касался? Никого не касался.

— Эшива и Мисато не замужем, — Заноза поставил фляжку на бревно рядом с Мартином, сунул окурок в карманную пепельницу. — В этом разница. Извини, — он поклонился сеньоре Лэа. — Мои правила, это мои проблемы.

— Вот именно, — сказала та. — Вот и не делай их проблемами Мартина. Занозер, без обид?

— Я же извинился, — Заноза улыбнулся, и сразу стало как-то легче. Веселее. — Берана, пойдем, купим тебе что-нибудь. Или выиграем. Но нечестно.

— Почему нечестно? — Берана сунула сеньору Мартину бутылку, схватила Занозу за руку, — обязательно нечестно?

— Конечно! Я же лучше всех. Значит, проиграть не смогу. А с заранее известным результатом честно играть не получится.

Далеко они не ушли. Луну и звезды заволокли черные тучи. Стало темным-темно. И на этом черном, будто бархатом затянутом небе распустились цветы фейерверков. Берана ахнула, выругалась, захлопала в ладоши. Она обожала фейерверки! Да кто же их не любит?!

Заноза не любит. Он тут же надел свои черные очки, а под очками, наверное, еще и глаза закрыл. Вампиром быть плохо. Вкусное есть нельзя, на фейерверки смотреть нельзя, гулять днем нельзя, вообще ничего нельзя. Берана бы Занозу пожалела, но сейчас ей было не до того. Потому что фейерверк же! Ну, посмотрите, посмотрите все, до чего это красиво!

Первый весенний праздник всегда такой. Самый лучший! Потом, до осени, фейерверков уже не будет. Зато сейчас…

Берана не одна хлопала, прыгала и орала, когда на небе сменяли одна другую огненные картины. Все вокруг, вообще все, смотрели в небо, кричали, радовались, славили леди Калимму, богов, духов и магов, и плескали вокруг вином, чтоб на будущий год веселье было еще веселее, а черешня — еще слаще. По черному небу неслись сверкающие хаосшипы, летели драконы, мчались всадники, прекрасные сеньориты танцевали с прекрасными кабальеро, вспыхивали солнца, брызгами разлетались звезды. А потом появилась еще и музыка. Музыка из ниоткуда, такая же красивая и дикая, как буйство цветного огня в небесах.