Приговоренный к жизни

Глафира расспрашивала его об отношениях с падчерицей, ловя себя на том, что она откровенно любуется его нежной кожей, блестящими светлыми волосами и густыми черными ресницами.

– У нас с Леной совершенно замечательные отношения, – спокойным тоном убеждал он Глафиру, помешивая сахар в кофе. – Конечно, она ревнует меня к Инге, и это понятно, особенно учитывая ее сложный возраст.

– Вы не питали к ней других… не отеческих чувств? – задала неловкий вопрос Глаша и растерялась.

– Я понимаю, что вы имеете в виду, но Лену я всегда воспринимал просто как девочку, как ребенка, понимаете? Хотя чисто с эстетической точки зрения она мне, безусловно, нравилась… нравится. Вы, вероятно, хотели бы задать мне более грубый вопрос: не приставал ли я к ней? Так вот, отвечаю: никогда. Я люблю Ольгу.

– Но если вы любите Ольгу, то зачем вам эта связь с вашей однокурсницей? – глядя ему прямо в глаза, спросила Глафира.

На ее глазах лицо художника стало розовым, а потом и красным.

– Но у меня нет никакой связи ни с кем! К тому же я привык, что мне постоянно приписывают разного рода любовные похождения.

– Как это – разного рода?

– Некоторые считают меня геем, – просто ответил Валентин.

– Как вы думаете, куда могла сбежать Лена, если это побег?

– Она девушка непредсказуемая, свободолюбивая, подчас – неуравновешенная, дерзкая, и у нее полно всяких тайн. Это написано на ее лице. Я знаю, что она с презрением относится к нашему с Ольгой браку, что недолюбливает меня и считает полнейшей бездарью. Но если это так, то кто заставляет людей покупать мои картины?

– Скажите, что вы знаете о денежных отношениях Лены с родителями? – Глафира решила переменить тему, поскольку почувствовала, что коснулась открытого нерва художника.

– Точно ничего сказать не могу, но предполагаю, что ей ни Ольга, ни Пирский никогда ни в чем не отказывали.

За полчаса до встречи с Ивановым Глафире позвонила Лиза и рассказала о том, что, по словам Дениса, Лена сама организовала свое похищение. И хотя в это верилось с трудом, но факты, точнее показания хозяйки квартиры, рядом с которой стояла злополучная коляска для выкупа, говорили сами за себя.

– Скажите, вот вы, зная Лену, могли бы предположить, что она сама придумала собственное похищение?

– Да запросто! Говорю же, она – девочка дерзкая, смелая, решительная, к тому же знает, что ей за это ничего не будет. Что ей все рано все простят. А безнаказанность порой развязывает руки и позволяет некоторым людям совершать самые низкие поступки и даже преступления. И если похищение было спланировано Леной, то я не удивлюсь, больше того, чисто по-человечески я ее где-то даже понимаю.

После разговора с Ивановым, от которого не получила никакой информации и которого Глаша меньше всего заподозрила бы в причастности к похищению, она отправилась в Вязовку: Тимофей Загуменный, компьютерщик, с помощью Пирского забрал ноутбук Лены у своего коллеги, который все эти дни работал с ним, и выяснил, что человек, предположительно девочка, ровесница Лены, с ником «Эстер» проживает неподалеку от Ирены Пирской, тетки Лены.

Большое село Вязовка утопало в зелени цветущих садов. Солнце припекало, небо было бездонным, прозрачным, фантастически чистым, нежно-голубым.

Глафира съехала с шоссе на центральную улицу, возле магазина остановилась, чтобы спросить у местной жительницы, несущей авоську с хлебом и бутылками с пивом, где находится улица Чапаева. Разговорились, Глафира выяснила, что у многих в домах уже есть Интернет и что вся местная молодежь вечерами сидит за своими компьютерами, и все это потому, что клуб никто не ремонтирует, что некуда им пойти, пообщаться, потанцевать, посмотреть кино. Только те, у кого есть машина, в выходные отправляются в областной центр – на дискотеку. Никого по имени Эстер, понятное дело, в Вязовке нет. На улице Чапаева есть только один дом, в который проведен Интернет, – это старая библиотека, которой заправляет Дарья Владимировна Чибирева, учительница на пенсии. Библиотека частная, книги там можно взять почитать совершенно бесплатно, главное – вернуть вовремя. Чибирева объявила тихую войну Интернету, убеждая всех своих соседей и знакомых, что настоящее, живое человеческое общение невозможно заменить никакими электронными ухищрениями и нет ничего приятнее, чем взять в руки настоящую, бумажную книгу. Библиотеку Чибирева устроила в доме своего отца, на самой окраине села. Сама оплачивает электричество, покупает лампы для читального зала, дочка Катя моет там полы, заклеивает на зиму окна и даже, когда в зимние вечера туда набиваются пенсионерки, чтобы почаевничать и посплетничать, заваривает им чай и печет пирожные. Что же касается Интернета, то, несмотря на объявленную ему войну, сами мать и дочка Чибиревы охотно черпают из него информацию, скачивают фильмы, музыку и информацию для тематических вечеров.

– Отлично, – рассмеялась Глафира, слушая женщину, которая, разговорившись, поставила свою тяжелую авоську на землю. – Это как угощать всех шампанским во времена сухого закона!

Она поблагодарила женщину за столь подробный рассказ о библиотеке на улице Чапаева, поскольку предположительно именно оттуда велась электронная переписка «Лена – Эстер», и покатила в сторону живописного, заросшего плакучими ивами моста.

Она бы, конечно, сначала заехала к тетке Лены – Ирине, но Лиза сразу предупредила ее, что Пирская сейчас находится в городе, в квартире своего брата, где они в нетерпении и тревоге поджидают возвращения Елены.

Дорога впереди разветвилась. Слева, в километре от перекрестка, находились кирпичный завод и животноводческие фермы. Прямо дорога шла к шоссе, ведущему к волжским деревням. А направо – в зеленую низину, тянущуюся на противоположный край деревни, где как раз и обрывалась улица Чапаева, ведущая свое начало от самого центра Вязовки, от здания администрации.

Глаша свернула направо и поехала по узкой тенистой аллее, густо заросшей ивами и молодыми пирамидальными тополями. Проезжая вдоль высокого бетонного забора, она подумала, что меньше всего хотела бы прятаться от людей за такой мрачной оградой. Ведь наверняка за забором имеется дом с садом и цветником. И хозяйка, выращивая розы или пионы, в душе надеется, что эту красоту увидят люди. А они-то как раз ничего и не видят. И все потому, что муж этой женщины зачем-то построил эту серую высокую бетонную стену…

Так, фантазируя и представляя себе обитателей невидимого дома, Глаша доехала до крепкого, из красного кирпича, домика, к стене которого была прибита доска с надписью «Библиотека». Вокруг дома был разбит палисадник, густо заросший сиренью. На скамейке перед домом сидела девушка в синей юбке и белой блузке и читала книгу. Солнце играло ее рыжеватыми кудрявыми волосами.

– Здравствуйте! Я ищу Катю Чибиреву, – сказала Глафира, выходя из машины.

– Считайте, что вы ее уже нашли, – приветливо улыбнулась девушка. На вид ей было лет двадцать с небольшим.

– Отлично! А меня зовут Глафира Кифер. Я ищу Лену Пирскую. Вы знакомы с ней?

– Лена Пирская? А кто это?

– У вас есть Интернет? Вы, как бы это помягче выразиться, «чатитесь» в Интернете?

– Ах… да, – почему-то засмущалась Катя. – И что? Какую вы именно Лену ищете? Там у меня полно разных «Лен».

– У нее ник «Lena». А у вас «Ester»?

– Да, точно! Я – «Эстер»! Придумала первое, что пришло в голову! Мама крутила нашим старушкам многосерийный фильм «Блеск и нищета куртизанок», причем они смотрели этот ностальгический сериал уже раза три! Ну я и взяла имя главной героини! Постойте… Лена… Я переписываюсь с одной такой Леной, не сказать, что активно, но так, время от времени… Она бывает здесь, гостит у своей тети Ирены.

– Да-да! Именно о ней я вас и спрашиваю. Когда вы видели ее в последний раз?

– Не знаю… Может, зимой. Да, точно, зимой. Она заглядывала ко мне в библиотеку, взяла несколько книг почитать. Как раз были метели, все сидели по домам и носу не высовывали. А она добежала до меня, взяла книги, сказала, что очень любит под завыванье метели сидеть дома и читать.

– И какие книжки она взяла?

– Набокова, Чехова, Тургенева, Толстого вот брала, «Анну Каренину». Хорошие книжки, – улыбнулась, вспоминая свою знакомую, Катя Чибирева.