Приговоренный к жизни

– Да, вижу, что и вы тоже догадались – Валентин Иванов, муж ее мамы. Только в этом случае она могла бы себя так вести.

– Получается, что она не то что встречается с ним, даже живет! А Ольга, ее мать, ни о чем не подозревает. Отцу Лена никогда не могла бы признаться в связи со своим как бы отчимом… И получается, что Лена сама себя загнала в угол! И теперь не знает, как ей жить дальше!

– Но если предположить, что у них все серьезно, то почему бы не объявить об этом матери, родителям, а, как вы думаете? – спросил Денис.

– Ха! Серьезно?! Объявить матери! Да это же скандал!!! К тому же, может, для Лены это и серьезно, но вот для этого красавчика художника уж точно нет! Думаете, он не понимает, что с ним будет, если тетя Оля узнает о том, что он крутит любовь с ее дочкой? Во-первых, она лишит его денег, во-вторых, сделает все возможное, чтобы разрушить его карьеру. Или просто убьет его. Я бы лично так и поступила!

– И все же, Наташа, ведь все это лишь ваши предположения? Я имею в виду ее роман с Валентином.

– Разумеется! Просто я подумала, что если бы Лена влюбилась пусть даже и в пятидесятилетнего мужчину, ну, знаете, всякое бывает, и знала бы, что ее родители будут против, то все равно рассказала бы мне. И знаете почему? Да потому, что все это было бы понятно. Любовь и все такое. И в этом случае ее отношения с этим мужчиной никак не касались, я имею в виду напрямую, ни матери, ни отца. Но связь с Ивановым – это уже попахивает предательством, это гадко, согласитесь.

– Гадко было бы с его стороны, – заметил Денис. – С Лены-то что взять? Она совсем юная девушка… Он вскружил ей голову, она влюбилась без памяти… Обычное дело.

– Да, вы правы…

– Постойте… Как же вы ловко провели меня! Вы пять минут тому назад сказали мне, что у нее все в порядке, что она жива-здорова, и в это же самое время вы всего лишь предполагаете, что у нее роман с Валентином. Но откуда-то вы знаете, что Лена в безопасности!

– Говорю же – чувствую!

Денис вышел из кафе в полном бешенстве. Похоже, эти синие глаза насмехались над ним, а он-то думал, что почти раскрутил девочку на признание. И откуда эти предположения о связи Лены с отчимом?

Хотя они небезосновательны. Действительно, в какие такие отношения могла вступить Лена, чтобы скрывать это даже от близкой подруги? Она могла скрыть, если бы, к примеру, начала встречаться за ее спиной с ее же парнем. Или если бы закрутила роман с Наташиным (конечно, это в порядке бреда!) отцом! То есть должна была быть причина, почему она тщательно скрывала ото всех свою реальную жизнь, возможно, свою любовь.

Или же Лена – лесбиянка? И этого тоже можно стыдиться, скрывать свои наклонности.

Получалось, что Денис только потратил время, разглядывая синие глаза. И чего они ему дались?! Почему они так и стоят перед его глазами?

Он резко вернулся в кафе. Наташа, сидя к нему спиной, разговаривала с кем-то по телефону. Он подошел тихо, чтобы она не услышала его шаги. Ему удалось услышать часть ее разговора:

– Ты бы видела, какие у него глаза! Серые! Помнишь про сероглазого короля? Я уже и не знала, что ему сказать, чтобы только подольше с ним поговорить… Ну да! А что, я сказала ему чистую правду, то есть высказала все свои мысли по поводу Лены! Конечно, у меня нет никаких доказательств, что она – любовница Валентина, но кто еще, как не он? Ты же сама видела, как она изменилась в последнее время! Как расцвела! Так можно выглядеть, когда влюблена. Наверняка забилась в норку, затаилась и не знает, что ей делать дальше! А может, еще к тому же и беременна! Ох, Таня… Он подумал, что я просто издеваюсь над ним, и ушел, даже не попрощался! Вот просто встал и ушел!!! – Она тихонько вздохнула, и плечи ее при этом трогательно приподнялись. Денис едва удержался от того, чтобы не обнять их. Он стоял и слушал, вернее, подслушивал чужой разговор. Одно его утешало – Наташа не солгала ему, она действительно понятия не имеет, где скрывается ее подруга и что с ней.

Ему пришлось снова незаметно уйти и вернуться, только уже не скрываясь. С трудом подавляя улыбку, он сел напротив Наташи.

– У вас какого именно цвета глаза – фиалковые, цвета индиго или?..

– Да просто синие. Или голубые, – ответила она на его улыбку, краснея и пряча в ладони телефон. – Вы вернулись?

Очнувшись, она быстро проговорила в трубку:

– Я тебе потом перезвоню, у меня важная встреча!

У нее был вид ребенка, которого застали за тайным поеданием конфет.

– Послушайте, Наташа, вы сейчас очень заняты?

– Да нет… – Глаза ее заблестели. – А что?

– Вы не хотите составить мне компанию и прокатиться в одну деревню по важному делу?

– Это по какому же делу?

– Там и увидите.

– Надеюсь, к вечеру вы вернете меня в город, домой?

– Не обещаю, но постараюсь. Вы же знаете, я работаю на Елизавету Сергеевну Травину. Она поручила мне кое-что узнать… Словом, это будет рабочая поездка.

– Ну хорошо. Я согласна. Мой прикид подойдет или надо переодеться?

12

– И что, ты отказался принять у нее дом? Но почему? Гриша, я, конечно, все понимаю, но к чему эта твоя принципиальность? Речь идет о крупной сумме денег! Да, конечно, мне очень хочется переехать в Вязовку, дом, в котором ты столько лет проработал, прекрасный! У твоей хозяйки денег – куры не клюют, к тому же она сама предложила тебе его подарить. Гриша, не дури, соглашайся!

Мария поставила перед мужем тарелку с горячим картофельным пюре, говяжьими котлетами.

– Ешь, ешь и думай, анализируй, спроси себя, правильно ли ты поступил? Мы уже не молоды, скоро на пенсию. Неизвестно, что нас вообще ждет, а так мы жили бы в Вязовке, в собственном доме, а квартиру нашу, вот эту, сдавали бы, чем не прибавка к пенсии? А ты вот так взял и отказался! Да глупости все это!

Григорий с аппетитом набросился на еду. Какое-то время он, казалось, был занят исключительно ужином, потом, утолив первый голод, отпил компота из веселой, расписанной петухами и ромашками чашки и сказал:

– Да я и сам уже знаю, что погорячился. Думаешь, не понимаю, что уже только за то, что мне пришлось сегодня пережить, когда я выкапывал эту могилу, я заслужил этот дом…

– Ой, и не говори! Какая же она жестокая! Просто зверь! Да если бы она знала всю правду, она бы тебе не то что дом подарила, а всю Вязовку бы выкупила и отдала. Но ты же ей ничего не расскажешь? Ведь нет?

– Пусть сами уже во всем разбираются. Я свой человеческий долг выполнил. Только ты, Маша, и знаешь, каково мне приходилось, как трудно было постоянно врать, изворачиваться… Но мне словно сам Бог помогал, знаешь? Она мне последние три года верила уже просто на слово, ничего не проверяла, не контролировала. А если бы захотела взглянуть?