Приговоренный к жизни

– Значит, ты простила меня? – Он обнял и прижал ее к себе, поцеловал в щеку, как девочку. – Все. Забыла, да?

– Проехали, Нечаев… Я тоже виновата, мне надо было рассказать тебе об этом раньше… Но у нас с тобой никогда не было финансовых проблем, никогда, и мой папа дал нам обоим хороший старт.

– Что-то нервы стали ни к черту…

– Когда мы едем? – она поспешила вернуться к теме, которая будет ему приятна и поможет забыть о пропавших деньгах.

– Через два дня. Завтра же закажу билеты на самолет. А ты давай собирайся.

Он снова обнял ее, потом принялся стряхивать с нее невидимые пылинки.

– Бог с ним, с твоим отцом, подумаешь, вторая семья… Многие мужчины так живут. Главное, чтобы у нас с тобой не было друг от друга никаких тайн. И чтобы у тебя не было второй семьи… Или, может, я чего-то не знаю?

Она улыбнулась ему в ответ, и улыбка вышла нехорошей, фальшивой, опасной.

19

Денис с Наташей Каленовой провели в Вязовке почти целый день. Ходили с видом туристов или потенциальных покупателей по селу, осматривали с умным видом дома, беседовали с местными жителями. Те, что помоложе, работали в городе или же занимались своими собственными фермерскими хозяйствами, старики же были рады поговорить, поделиться своими впечатлениями о Вязовке и о жизни в целом.

Редко кого из жителей они заставали просто греющимся на солнышке. Почти все население Вязовки занималось обычным сельским трудом: пропалывали грядки, собирали клубнику, прибирались во дворе, кормили скотину, заквашивали молоко и делали творог, чистили курятники, сараи, мыли полы, стирали белье, готовили еду.

Денис расспрашивал всех об «Ивовом доме», не продается ли, кто там живет, кто хозяин. Все говорили одно и то же: дом принадлежит какой-то женщине, которая раньше часто приезжала, а теперь там практически все время живет сторож Григорий. Тихий, вежливый, даже интеллигентный садовод, цветовод. Женатый, у него в городе жена. Кто-то сказал, что у него больной желудок, словом, проблемы со здоровьем. Кто-то сказал, что ему не так давно сделали операцию по удалению желчного пузыря. Еще говорили, что на своих цветах он просто озолотился, что выращивает их, а потом ездит в город продавать на рынке. Общается только с Иреной, живущей недалеко от моста, женщиной городской, но тоже помешанной на цветах. Что ее время от времени навещает племянница, школьница, очень красивая, вежливая такая девушка.

Наслушались Денис с Наташей и разных легенд, страшных случаев, фантастических историй, кошмаров.

Одна женщина рассказала, что у них в деревне жила старуха, у которой каждый год вырастали новые зубы, а некоторые утверждали, что зубы у нее росли аж в два ряда!

Рассказали, что из города приезжала одна молодая женщина, пряталась от мужа ли, любовника, беременная. Жила у одной старушки на окраине села и, не дождавшись родов, умерла. Ее похоронили, а с кладбища потом два дня доносился детский плач. Ну, люди, понятное дело, обратили внимание, разрыли могилу, а женщина-то живая! Оказывается, она пережила клиническую смерть. В гробу она родила ребенка, а потом кормила его грудью. За женщиной этой потом приехал какой-то мужчина и увез ее в город. После этой истории, чтобы ее не донимали журналисты, она уехала за границу, кажется, в Париж.

В брошенных, полуразрушенных домах Вязовки, оказывается, живут домовые. Реальные такие домовые, которые подметают свои дома, воруют у соседей хлеб и молоко, подсолнечное масло и теплые носки.

Повадились в Вязовку и инопланетяне – мужчина и женщина. Их видели ночью, очень похожи на людей, ходят, держась за руки, одетые во все белое, туда-сюда по улицам, а потом скрываются в лесу. Видимо, у них там зарыта или спрятана в кустах летающая тарелка.

Души умерших бродят по селу и стучат в окна.

Наслушавшись всей этой чепухи, Денис с Наташей зашли в местное кафе пообедать. Большое помещение, залитое солнцем, стены расписаны березками – все как положено. Заказали винегрет, куриный суп, гречку с котлетами и компот.

Кроме них, в кафе вообще никого не было.

– Минут через двадцать приедут наши трактористы, фермеры, им до дома далеко, они живут в соседнем селе, дизеля не напасешься, чтобы каждый день туда на обед ездить, – рассказала им полненькая, румяная повариха в красном фартучке. Ее золотистые волосы были украшены ободком с большим красным искусственным маком.

– Мы тут у вас дом присмотрели, на самой окраине, с высоким таким забором… – без особого энтузиазма повторил Денис то, что он говорил уже в течение нескольких часов пребывания в Вязовке. – Не знаете, не продается?

– Конечно, не продается. Это же не дом вовсе, – сощурив глаза и устремив взгляд в пространство, при этом поджав губы и вообще изменившись, произнесла повариха. – Меня вообще-то Надя зовут. Я это к чему… Думаете, не понимаю, что вы никакие не туристы и уж тем более не собираетесь покупать этот дом. Вы – журналисты, которые что-то разнюхали, но не до конца, вот и приехали, гуляете здесь, изображаете из себя влюбленную парочку. А вы расслабьтесь! Кушайте и слушайте меня!

Она посмотрела на дверь, словно не желая, чтобы ее услышал кто-то из посторонних.

– Это лаборатория, а может, частная клиника. Хотя разве можно назвать клиникой место, где детей режут на куски, потрошат их, а потом органы продают в Америку?!

Наташа посмотрела на Дениса. С ее вилки в тарелку упала порция розового винегрета.

– Да вы что? – прошептала она, делая вид, что верит каждому слову Нади. – Вы нас, получается, раскусили? Ну да, мы действительно приехали выяснить, что же скрывается за высоким забором этого дома. Нам в редакцию письмо пришло… – Здесь она запнулась, пытаясь придумать, о чем же было письмо, и тут Денис пришел к ней на выручку:

– Письмо от одной молодой женщины, у которой украли ее малыша. Она настаивает на том, что ребенка привезли в Вязовку и спрятали в доме на самой окраине, за высоким забором… Что ему собираются удалить почки!

– Наконец-то вы приехали! – Надя деловито отложила в сторону большущий черпак, вытерла руки о передник и подошла к их столику. Села напротив. Кокетливо поправила мак на виске. – Знаете, до вашего приезда мне никто не верил, что здесь творится что-то непотребное! Но я-то видела, видела собственными глазами… Я тогда была еще девчонкой.

– Что вы видели?

– У меня мать – травница, травы собирает и продает в городе на рынке. А я ей помогаю. Я вообще все травы знаю! Так вот, собираю я, значит, траву неподалеку от того дома, кажется, ромашку. Гляжу, выходит этот хмырь, Григорий этот, цветовод, мать его, с большим таким пакетом, ну, с мусором, чтобы погрузить в свою машину. Контейнеры для мусора у нас недавно только появились, мы же не Европа какая… А его мешок возьми и свались, открылся он, и оттуда вывалились бинты разные, вата… и все в крови!!! Еще ампулы, пузырьки какие-то… Я матери рассказала, но она у меня женщина спокойная, не впечатлительная, понимаете? Она сказала, что, может, Григорий этот заболел, может, перевязку себе делал, мало ли… Еще к нему раньше постоянно какие-то машины приезжали, мужчина выходил, с саквояжем, похож на доктора…

– Это интересно, – заметил Денис. – А что еще видели или знаете?

– Разве этого мало? А то, что он здесь столько лет живет, простой сторож, а денег у него – куры не клюют! Вы бы видели, сколько он тратит в нашем магазине! Покупает только деликатесы, рыбу разную копченую, икру… Масло и сметану покупает только домашние, с рук…

– Разве он не цветы продает? – осторожно поинтересовалась Наташа.

– Может, летом и продает, но зимой-то цветы не цветут, а у него теплица маленькая, у нас почти в каждом дворе такая есть, для рассады. Нет, он точно органы продает. Ему детей ночью привозят, ну, таких, усыпленных, чтобы не плакали… Он не цветовод, а убийца! Говорю же, органы детские продает в Америку.