Прикамская попытка – 1
Шрифт:
Заводик оказался довольно грязным скоплением шести больших строений, среди которых выделялась кирпичная кузница, с закопченными стенами. Остальные бревенчатые сараи отличались от складов лишь большими окнами, непривычными для местных жителей. Сидевший на лавочке у ворот старичок и спящая собака на привязи просто вызывали слёзы умиления, совсем, как в моём детстве. Ничего не меняется в наших краях, разве, что кобуры с наганом у старичка нет, вместо неё любовно вырезанная дубинка, видавшая виды. Взглянув на заросшего пегой с проседью бородой дедулю, я насторожился, заметив его резкие и уверенные, отнюдь не старческие движения. Мужичок, опираясь на дубинку, направился к нам, внимательно наблюдая, как мы привязываем меринов на коновязи.
— Чего желаете, господа хорошие?
— Желаем Пантелея Коркина повидать, да побыстрее, — я
— Кто такие будете и по какому делу приехали? — неугомонный мужичок ловко переместился в сторону, оказавшись на крылечке конторы, у меня на пути, — Пантелей Прокопьич отдыхают и пущать никого не велено.
— Заводчик из Прикамска, Андрей Быстров, по ружейному делу, — я продолжал идти прямо на сторожа, пользуясь своим превосходством в росте и весе, стремясь скорее закончить этот спектакль и повстречаться с Коркиным.
— Сию минуту доложу, — угодливо поклонился мужичок и рысью помчался вверх по ступеням крыльца в конторскую дверь.
Мы с Николаем вошли в здание вслед за ним, привычно нагибаясь в низком дверном проёме при входе из сеней в дом. В первом небольшом закутке вставали с лавки два кряжистых мужика, явные охранники, но без особой агрессии, осматривали нас, постукивая зажатыми в руках плётками о голенища сапог. Не подавая вида, что замечаю их, я прошёл дальше, в единственную дверь, чтобы оказаться в кабинете владельца завода, Пантелея Коркина. Сомнений в этом не было, внешность точно описал Хомяков, от конторки возле окна ко мне разворачивался плотный невысокий рыжебородым с залысинами в рыжей шевелюре мужчина. Резко очерченный римский нос и утонувшие под густыми бровями глаза создавали весьма зловещее впечатление. Одежда заводчика вся тёмного цвета, без излишеств, дополняла ощущение тревоги. Вдоль окон в кабинете стояли трое мужчин, судя по одежде, приказчики.
— Чего тебе надобно, немец? — Губы Коркина сложились в некое подобие улыбки, — дело пытаешь, али от дела лытаешь?
— Отдай моего друга и рабочих, — я интуитивно почувствовал, что надо решать всё сразу, за время долгих разговоров пленников могут просто уничтожить, так ярко чувствовался злобный настрой хозяина кабинета, — прикажи вывести их во двор, и мы уедем.
— Накося, выкуси, — неожиданно вывернул мне в лицо кукиш Пантелей, видимо, решив не церемониться с двумя дуралеями, попавшими в руки, — вяжи их, робяты!
Стоявшие у стен трое помощников заводчика бросились на нас, сзади послышались шаги вваливающихся в кабинет охранников. Пятеро на двоих, неплохой расклад для обычных работяг, но не для нас с Колей.
— Берегись плётки, — с этим криком я рванул к окнам, ударами в горло с обеих рук опрокидывая двух драчунов на пол. Громко брякнулись их головы о крашеный пол, я бы от такого удара не смог подняться полчаса. Эти же сразу пытаются встать, но пара секунд у меня есть, чтобы сломать руку одному из охранников, ударившего меня плетью по голове. Классический блок с перехватом руки рычагом наружу и знакомый хруст в локте, боец пока не кричит, но рукой уже не сможет ничего сделать. Оставив оседать его на пол, я возвращаюсь к обоим твёрдоголовым соперникам, не давая им подняться, бью коленями в лицо и добавляю пяткой. Некрасиво и неспортивно, крови много, согласен, но резулятивно. Ослеплённые болью и кровью, эти драчуны уже не могут подняться с пола.
Коля тоже успел уложить обоих соперников, в своей любимой ударной технике, оба в нокауте. На лице Коркина азарт драки и удачного захвата ротозеев медленно переходит в недоумение и удивление неправильным окончанием действа. Я не удержался и фиксировано воткнул ему кулак в солнечное сплетение, чтобы больше не кричал и не позвал подмогу, мы не в боевике, чтобы драться полчаса. Тех нескольких минут, что рыжебородый пытался вздохнуть, нам хватило для прочной фиксации поверженных охранников и помощников, не забыли мы и про кляпы. Я осторожно запер наружную дверь, надеюсь, в окна охрана не полезет, придётся тогда стрелять. Предстояла самая неприятная процедура, но, жизнь друга мне важнее любых моральных устоев. Усадив Пантелея на пол у стены, подальше от окон, я затянул поясом ему рот, чтобы не мог крикнуть и приступил к пыткам. До этого момента, к счастью, такого опыта не было, но мой тренер часто показывал наиболее удобные способы причинить человеку максимальное болевое ощущение.
Да и в литературе встречаются разные советы.Коркин был нам нужен внешне невредимый, потому пришлось классически начать допрос переломом мизинца в нескольких местах. Коля пока обыскивал кабинет, после побоища кража денег и документов вряд ли усугубят нашу вину. Боюсь, что нас в любом случае объявят разбойниками и ворами. Владелец завода «Коркин и сыновья» сопротивлялся недолго, после трёх сломанных пальцев я решил перейти к переломам в кисти и локте, напомнив жертве, что переломы в суставах не срастаются. Значит, после нашего разговора он до смерти останется сухоруким, даже портки в уборной снять не сможет. Именно эта бытовая деталь сломала его, соловей запел, выкладывая всё. Начиная от того, где спрятаны наши мастера и Володя, заканчивая никому не нужными подробностями его отношений с Епифаном и «контрабандной» продажей башкирам огнестрельного оружия. После четверти часа я решил перевести дело в практическую плоскость и предложил прогуляться до подвала с пленниками.
Вспыхнувшая в глазах Пантелея надежды быстро утихла после того, как я взял его под руку болевым фиксирующим хватом. Когда меня так держали на тренировках, я вздохнуть не мог полной грудью, его взял гораздо жёстче, как он вообще шёл, непонятно. Николай к этому времени собрал все интересующие нас документы и абсолютно все найденные деньги в «сидор», перекинул его на плечо и взял у меня карабин. Хозяин любезно показал, где лежит навесной замок с ключом от конторы, и мы вышли к проходной. Пока Николай закрывал дверь, я внимательно смотрел на сторожа, тот моментально сориентировался и деланно удивлялся.
— Пантелей Прокопьич, куда изволите проводить, — пел он, пытаясь разглядеть мельчайший намёк на команду в глазах своего хозяина, которого я нежно держал одной рукой под локоток.
Наша комедия была настолько явной, что я не выдержал,
— Веди в холодную и быстро! — повинуясь лёгкому нажатию моей руки, Коркин кивнул.
Видимо боль настолько сильно отразилась в его глазах, что пегий мужичок молнией пролетел вперёд, показывая дорогу. Мы быстро прошли до неприметного сарайчика, внутри которого оказался вход в яму. В лицо пахнуло вонью немытых тел, испражнениями и кровью. На глубине трёх метров в грязи сидели и лежали три десятка избитых оборванных мужчин.
— Вовка, ты жив? — не выдержал я, испугавшись ауры боли и ощущения безнадёжности.
— Жив, братка, жив, — поднялся мой друг, — спускай лесенку.
Пока все затворники поднимались, помогая друг другу, мы с Колей присмотрели три телеги, в них перебрались избитые обессиленные мастера и остальные незнакомые сидельцы.
— Я так и думал, что вы справитесь сами, — уверенный голос Палыча, появившегося за моей спиной, внёс спокойствие в мою душу.
Иван уже распоряжался во дворе, организовал нескольких рабочих, случайно выглянувших из цехов. Они выводили коней из заводской конюшни, впрягая их в выбранные телеги.
— Православные, кто с нами? — это Хомяков занялся пролетарской агитацией, обещая свободу всем должникам и рассказывая, как хорошо работать в других заводах, не у Коркина.
— Пошли с нами, мужики, — своим внешним видом и уверенным поведением он буквально очаровал рабочих, подтягивавшихся полюбоваться на безмолвного хозяина, — я за месяц получил денег больше, чем вы тут за полгода видели.
Мы спешили покинуть негостеприимный завод, не обращая на его рассказы внимания, к счастью, городок недалеко ушёл от своих окраин. Через полчаса три телеги с бывшими пленниками уже достигли опушки леса, где нас ожидали коноводы. Слуги Пантелея остались у завода, не рискуя нарушить молчаливый приказ хозяина, кивком подтверждавшего каждое моё слово. Я велел им сидеть и ждать, пока Пантелей Прокопьич проводит нас до пристани, свернули мы, естественно, в другую сторону. Однако, расставаться с рыжебородым я не торопился, он будет нашей защитой от преследователей. Хомяков сагитировал уйти с нами нескольких освобождённых из ямы рабочих, как он выразился, самых добрых мастеров ружейного завода. Убедившись в отсутствии серьёзных ранений бывших пленников, мы резво рванули домой, торопясь отъехать от Оханска как можно дальше. Погода не мешала нам, даже лужи на дороге успели просохнуть, дав нашему каравану возможность гнать изо всех сил. Отправив Чебака с Николаем Шадриным в арьергард, прикрывать отступление, мы гнали до темноты, пока не остановились в отдалении от тракта, на удобной полянке.