Приключения-76
Шрифт:
— Спокойствие и порядок? — иронически переспросил Скочинский. — В том, что в Литве скоро будет наведен должный порядок, я лично не сомневаюсь. Но спокойствие? Не слишком ли эгоистично и трусливо желать для себя покой, когда весь мир готов вспыхнуть ярким костром? Эх, литовцы, литовцы...
Пятрас неопределенно пожал плечами и простодушно спросил:
— Простите, а вы разве не литовец?
— Это не имеет значения.
Из-за поворота выскочили два грузовика с солдатами литовского национального корпуса. Солдаты пели. Проводив машины взглядом, Скочинский сказал:
— Видите, как ревностно
— Вы, господин Владислав, странно рассуждаете. А почему бы им не служить Советам? Литовцы ведь тоже разные...
— Да, серое небо, серая земля, серые поля, серые люди. Грустное зрелище, господин Клудис. Нищая страна, и вечно она была нищей: при Ягелло, при Стефане Батории, при Николае Первом, при Сметоне...
Так они ехали, заполняя время разговорами, не касающимися их лично. Но Жмудиса все время тревожила мысль: вовремя ли дошло его донесение до Горбунова, успел ли подполковник принять необходимые меры. Конечно, его выезд из Каунаса не мог остаться незамеченным. Но не слишком ли быстро он гонит машину?
Вот и небольшая речушка, змейкой извивающаяся по широкой долине, где раскиданы хутора и поля, заросли ольшаника и лозы. Заполненные водою глубокие осушительные канавы сплошь изрезали землю. Слева высится старинный замок с башнями и покрытыми мхом каменными стенами. Дальше, закрывая горизонт, чернеет полоса леса.
Жмудис прекрасно знал эти места и постоянно подсчитывал в уме промелькнувшие километры. Да, надо остановиться — иначе товарищи могут его и не догнать. Пришлось обратиться к Скочинскому:
— Вы не будете против, если мы остановимся у корчмы? Надо купить чего-нибудь из съестного.
— Делайте как вам удобно! — ответил Скочинский.
Машина выскочила на пригорок и остановилась у приземистого бревенчатого дома. Щепа, покрывавшая дом, сплошь поросла зеленым мхом.
Пятрас обошел машину, постучал башмаком по баллонам и двинулся к корчме. Вышел оттуда минут через пятнадцать с двумя свертками. Увы, дорога была по-прежнему пустынной.
— Угощайтесь, господин Владислав, великолепные яблоки! — И тут он уловил шум подходящей машины. Жмудис высунулся в открытое окно, посмотрел на небо, потом назад и увидел вылетевший из-за пригорка черный «мерседес». В промчавшемся мимо них автомобиле Пятрас отчетливо разглядел: справа от шофера сидел капитан Озеров.
В нескольких километрах от Укмерге Пятраса остановили у шлагбаума. Строгий старшина попросил предъявить документы. Жмудис заглушил мотор и зло, чтобы услыхал Скочинский, произнес:
— Началось, черт побери!
После проверки документов машина двинулась дальше. Через некоторое время Скочинский вполголоса сказал Пятрасу:
— Признаться, я поверил в вас. Вы мне сразу показались настоящим парнем. А ошибаюсь я редко, — и неожиданно добавил: — сбросьте-ка скорость.
Пятрас тут же увидел, как на обочине, в сотне метрах впереди, поднялась какая-то нескладная, долговязая фигура.
Вскоре Жмудис уже различал здоровенного, ссутулившегося детину, который встал прямо на их пути и поднял руку.
Пятрас резко затормозил в нескольких метрах от незнакомца и вопрошающе посмотрел на Скочинского.
Тот сидел совершенно
спокойно.Верзила враскачку подошел к автомобилю, не спрашивая, раскрыл дверцу и плюхнулся на заднее сиденье.
— Добрый день, товарищ Крутис! — услышал Пятрас ровный, чуть насмешливый голос Скочинского.
V
— Вот так и живем, — сказал, выругавшись, Крутис, проведя Жмудиса и Скочинского в небольшую каморку.
Это были первые слова, которые услышал от него Пятрас. В машине Крутис молчал, не ответив даже на приветствие Скочинского. Умолк и Скочинский. Молчал, разумеется, и Пятрас.
— Один здесь время коротаешь? — спросил Скочинский.
— С фавориткой, — ответил Крутис и вдруг заорал: — Маркизушка! Де Помпаду-ур!
Жмудис с удивлением взглянул на своего нового знакомого. От прежнего неловкого увальня в нем ничего не осталось. Расставив ноги, он стоял посреди комнаты, пружинисто приподнимаясь на носках, и слегка постукивал себя по коленке гибким прутом будто стеком.
В дверь заглянула сморщенная, кривоглазая старушонка с пышными пучками волос, торчащими из ушей и похожими на бакенбарды.
— Кофе, — четко скомандовал Крутис, и старуха исчезла.
— Золотая девушка, — сказал ей вслед Крутис. — Немая, а понимает на шести языках, в том числе и на идише, — и, показав глазами на Жмудиса, спросил: — Откуда парень?
— От Пронаса.
— Такой же идиот, как и все?
— Смири свой гордый дух, Юдас, — мягко улыбнувшись, предложил Скочинский, — и лучше расскажи, как дела.
Крутис хмуро и цепко взглянул на Жмудиса, холодно стало Пятрасу от такого взгляда.
— Здесь-то все как и надо. Вечером все займут места согласно купленным билетам. Трубниса еще не обломал. А он держит за собой весь север. Сегодня у меня разговор с его парнями. А у тебя как?
— Со здешним прелатом беседовать и полезнее и приятнее, чем с Рудзинским. Хотя и он не без недостатков. Рудзинский был просто трусом, а этот — осторожен. Да и о выгоде своей не забывает. Ерепенится — где, мол, гарантии.
Вошла старуха с подносом, на котором стоял кофейник с тремя фарфоровыми чашечками, и тут же вышла.
— Так ты думаешь, что сегодня мы увидим что-нибудь серьезное? — спросил Скочинский, разливая кофе по чашечкам и подвигая одну из них Пятрасу.
Крутис ответил не сразу.
— Думаю — да. Во всяком случае, это самое серьезное, что сейчас имеется у них, а следовательно, и у нас. Молодежь, готовая в назначенное время выполнить любой приказ, — вот о чем можно только мечтать.
— Я это понимаю, Юдас. Но ведь все это пока общие слова.
— А разговаривать с высохшими мумиями?
— Во-первых, в них хорошо уже то, что они мумии. Во-вторых, эти мумии вполне годятся для кукольного театра под названием «политика». А в третьих, их всегда можно безболезненно и незаметно... заменить.
Крутис взял в руки чашечку кофе, и Пятрас увидел, что у него тонкие, чуткие пальцы.
— А ведь мы поработали неплохо, — сказал Крутис. — Мы ходили неслышными шагами, но не скоро смоет время наши следы.
— Если только ими не заинтересуется НКВД, — пошутил Скочинский.