Приключения поваренка Бублика

– Отмереть! – раздался его успокоившийся голос.

Кухня ожила.

В другом духовом шкафу выпекались песочные корзиночки, скоро настал черёд и слоёных пирожных.

Подошло время для кремов.

Пока выпеченные заготовки остывали, на кухне опять завели свою песню взбивалки всех конструкций. В одном углу взбивали масло для масляного крема, в другом – белки с сахаром для белкового.

На плитах уваривались сиропы и повидла, кипела вода. Фрукты резали на красивые кусочки и опускали на мгновение в кипяток.

Главный Повар лично проконтролировал, как унесли в прохладную кладовую бисквитные пласты: они должны были пролежать в прохладе всю ночь, и лишь потом их можно пропитать сиропом, чтобы сделать торты и пирожные не из сухого, а из пропитанного бисквита.

Дело близилось к концу: в корзинки укладывали фрукты, выдавливали из отсадочных мешков с кремом всякие цветочки и листочки, завитушки и зубчики.

Смешав измельчённые до крошек кусочки бисквита с кремом, ликёром и орехами, одни поварята катали “картошки”. Другие (и Бублик в их числе) наполняли воздушной белковой массой трубочки, посыпали бантики сахарной пудрой.

Новый кондитер, отказавшийся сменить оранжевый платок на белоснежный колпак, но фартук всё-таки повязавший, железной рукой выписывал на пирожных затейливым почерком бесконечные: “С приветом из Акватики!”, “С приветом из Акватики!”, “С приветом из Акватики!”. Таких приветов должно было получиться двести штук.

Наконец пирожные были готовы, радовали и глаз, и нос, теперь хотелось порадовать ими язык.

У поваров наступил заслуженный отдых, а вот поварятам отдыхать было рано: вместе с посудомойками они принялись отмывать кухонную утварь.

Глава девятая Ночь и утро

Ближе к вечеру Бублик понял, что ему разонравилось спать в отдельной комнате – но как это сообщить Главному Повару, он не знал.

Попробуй-ка объясни с помощью жестов, что к тебе всю ночь кто-то ломился. И на бумаге не изложишь, – Бублик не знал, какие нужно написать слова, чтобы Главный Повар поверил. Вот Затычка бы написал, да. А у него, Бублика, как-то не получалось.

Поэтому он не стал ничего предпринимать, просто решил всю ночь не спать. Просидеть на кровати до утра.

Когда все разошлись по комнатам, Бублик, войдя в свою, тщательно задвинул засов, проверил решётку на окне. И решительно сел на покрывало.

Скряг и Солонка, уже поджидавшие его, недоуменно попискивали, не понимая, чего это Бублик спать не ложится.

“Да спите вы!” – грозно посмотрел на них Бублик – “И без вас тошно…”

На крыс его грозный взгляд не произвёл никакого впечатления. Наоборот, они явно решили бодрствовать за компанию. Но сидеть в тёмной комнате им скоро наскучило и Бублик, который незаметно для себя задремал, проснувшись, обнаружил, что остался один.

Крысы пошли прогуляться по ночному дворцу.

Бублик лишь вздохнул: со Скрягом и Солонкой было не так страшно, как одному. Он попытался найти дыру, через которую они уходили из комнаты, но не смог.

Потом сел на кровать и широко раскрыл глаза, приказав себе ни в коем случае не спать.

На улице было темно, но всё равно светлее, чем в комнате. Решетка на окне делила сиреневое ночное небо на квадратики.

“Убаюкивает специально своим цветом!” – рассердился на ни в чем не повинное небо Бублик, слез с кровати и решительно задвинул шторы.

И снова сел, радуясь, что теперь спать не хочется…

…На этот раз он проснулся, потому что пилили решётку на окне. И пилка была куда солиднее, чем прошлую ночь, она вгрызалась в железную решётку с противным визгом.

Первым желанием Бублика было броситься к двери сломя голову, распахнуть её и заорать на весь коридор.

Но он вовремя вспомнил, что заорать-то как раз и не сможет, нечего и пытаться.

Поэтому усилием воли сжал громадное желание “ринуться куда-нибудь сломя голову” до крохотного комочка, не мешающего думать, подошел к двери очень осторожно. И замер, вслушиваясь.

А потом похвалил себя: с той стороны двери его ждали.

Ждали, когда он, услышав царапанье пилки о решётку, выбежит в страхе в коридор, где и попадёт в мышеловку.

Боятся больше, чем он уже боялся, Бублик не смог, поэтому он даже успокоился немного.

“Ладно!” – подумал он. – “Тоже мне загонщики! Только я вам не заяц и на охотников не побегу! Шумите, сколько влезет. До утра всё равно не успеете выпилить такой кусок решетки, чтобы человек прошёл. Квадратики-то там узкие!”

Он стащил с кровати покрывало, подушку, скатал всё в тугой валик и сел на него около двери (подальше от окна).

И просидел так до утра, пока труба не пропела, что на Архипелаге Какао пришло новое утро.

* * *

Утром Бублик пошёл к единственному человеку, который мог помочь – к тётушке Гирошиме.

Тётушка Гирошима была ещё в ночной рубашке и халате сверху. (Разумеется, цветастом). Не дав даже переодеться, Бублик потащил её в свою комнату. И подвёл к окну.

– Так-так… – сдержанно отреагировала тётушка Гирошима, увидев надпиленную решётку.

Бублик показал ей засов.

– Ого! – удивилась она. – Со всех сторон, значит, обложили. Но почему к тебе?

Бублик недоумённо и чуть виновато пожал плечами.

– Ладно, разберёмся! – мрачно пообещала тётушка Гирошима. – Поспишь в комнате для больных. Пойдём, скажу об этом Главному Повару.

Но получилось по-другому.

Они ещё только подходили к покоям Главного Повара, когда услышали страшный рев.

Повар в длинной ночной рубашке и шлёпанцах ревел и бесновался, словно панак весной.

– Убью!!! – кричал он и махал багровым кулаком перед носом замершего в страхе Главного Мажордома. – На кусочки, как для рагу, порежу! Или отобью, как отбивную!

Повара и поварята столпись в коридоре, боясь зайти в комнату и попасть под раскаты гнева Главного Повара.

Тётушка Гирошима решительно всех раздвинула и, кокетливо расправив оборки ночного чепчика, бесстрашно шагнула через порог. Бублик за ней. За ним робко, готовые в любую минут броситься наутёк повара и поварята.

– По какому поводу вой? – с интересом спросила тётушка Гирошима.

– Ненормальный какой-то! – тут же переместился за её спину Главный Мажордом. – Я зашёл спросить на каких скатертях и с какими салфетками будем первое конкурсное блюдо подавать, а он из меня чуть котлет не наделал! – объяснил он уже из коридора и пустился в бега.