Прикосновение чужого

— Полагаю, так и есть, — кивнул Мартини.

— Поэтому ты хочешь превратить Джеффа и Кристофера в чудовищ?

Йейтс одарил меня испепеляющим взглядом. Вот откуда у Кристофера эта способность.

— Я хочу, чтобы оба они умерли, потому что недостойны нести то, что предназначено нашей расе.

О, я такое и раньше слышала. В конце концов, дойдет и до всего живого на земле.

— Расовая чистота. Это никогда не было хорошей идеей, Йейтси, и это глупо как с генетической, так и с эволюционной точки зрения. Не говоря уже о том, что Бог, вероятно, знает, что делает. Если ты можешь создать что-то лучше себя, это наверняка входит в его цели.

— Там нет Бога!

— О, конечно же, есть. Ваше маленькое Альтер Эго доказывает это. В смысле, я знаю, что верит. Что скажешь, Йейтси?

— Прекрати меня так называть! Я — мистер Йейтс!

— Да-да, а меня зовут МИЗ Тиббс. Я не впечатлилась, тоже смотрела этот фильм, Йейтси.

От злости кожа Йейтса превратилась в неприятный оттенок фиолетового. Похоже, у центаврийцев обнаружился пунктик на предмет их имен. Матери Пола, должно быть, пришлось нелегко при выборе имени из одного слога для своего ребенка.

Мартини быстро переместился и снова встал, заслоняя меня от Йейтса.

— Держись от нее подальше.

— Да, превратись обратно в верховного монстра. Мне он нравится больше, чем ты. Ты пахнешь, как старикашка, в смысле, в худшем смысле этого слова.

Йейтс зарычал. На это было интересно смотреть, но я бы предпочла делать это с гораздо большего расстояния, чем с каких-то трех метров.

— Я не удостою тебя бессмертием.

— Ты и не сможешь, но поему я не чувствую себя ущемленной? Ни один из монстров в мире не может претендовать на бессмертие. Вспомни, хотя бы, о своих приятелях, которых мы на днях уничтожили.

Мартини взялся за мою ладонь и напрягся, чтобы в любой момент рвануть отсюда, но не некуда было бежать. Йейст достаточно быстр, чтобы остановить нас, а нам не надо, чтобы он свободно разгуливал по комплексу. Как же хотелось, чтобы Кристофер оказался хоть немного эмпатом. Пришла мысль. Вторая, на самом деле. Но рассмотреть можно обе.

— Йейтси, похоже, твои способности работают еще не на полную силу.

Взгляд прищурился. Прямое попадание.

— Все, что нужно, работает отлично.

— Серьезно? Джефф, дорогой, выстави блок и от меня.

Я сосредоточилась и вылила всю ненависть и гнев прямо на Йейтса.

— Спасибо, — усмехнулся он.

Ага, он почувствовал их, отрицательные эмоции. И они ему нравились, впрочем, учитывая, что он за человек, сюрпризом это не оказалось. Ну а что он будет делать с положительными эмоциями?

— А теперь можешь снять блок.

— Решись уже, что делать, — буркнул Мартини.

Я снова сосредоточилась, но теперь на том, как я сильно люблю Джеффа. И не только его — всех в комплексе, по крайней мере тех, кого знаю. Я сосредоточилась на чувствах любви, дружбы и верности.

— Это на меня никак не влияет, — зыркнул на меня Йейтс, — но попытка хорошая.

— Должно влиять, — тихо сказал Мартини. — Я чувствовал это даже сквозь блоки, оба раза, — добавил он, обращаясь ко мне, а потом снова обратился к Йейтсу. — Ты теряешь способность к эмпатии.

— Вряд ли, — отмахнулся тот. — Твоя инамората просто не имеет представления, как нужно эффективно проводить эмоциональную атаку, — взгляд Йейста сузился, и я догадалась, что он напал на Мартини.

— Держись, Джефф, — я обняла его за талию.

— Нет проблем, малышка, — засмеялся Мартини, поставив меня перед собой и положив руки мне на плечи. — У него ничего не осталось. Беверли, та была адом на Земле, а вот дедушка стреляет холостыми.

— Ты не имеешь права претендовать на мой род из-за своей порченой крови.

— А я претендую? — фыркнул Мартини. — Брось, дед, я ненавижу твои внутренности.

— Почему Мефистофель позволяет ему так рисоваться?

— Он не в состоянии его контролировать.

— Хм, да, и в самом деле, похоже, так и есть. Не только он умирает, — теперь я точно знала, почему так происходит. Кажется, это будет жестоко даже для Йейтса, если я покажу, почему. Тем более что моя сумочка осталась в комнате.

С минуты на минуту здесь появится Мефистофель собственной персоной, а я не хочу, чтобы эта комната была уничтожена — она много значила для Мартини. Ведь здесь мы с ним занимались любовью на диване и здесь мы вместе провели самый спокойный час за все то короткое время, что были знакомы. Это была наша комната, наша и Терри, и я не хочу, чтобы ее уничтожили.

— Вот что я тебе скажу, Ронни. Мы сейчас просто выйдем отсюда, а ты выйдешь вслед за нами. В смысле, это ведь то, чего ты хочешь, не так ли? Убежать отсюда? Стать господином центаврийцев?

Йейтс посмотрел на меня взглядом, в котором я тут же признала жуткий взгляд Кристофера, что заценивала в свое время на четыре балла. Жутко стало от того, как сработала генетика.

— Думаешь, я позволю вам это?

— Ты нет, — я пожала плечами, — но, думаю, что мастеру-монстру захочется посмотреть, что здесь и как. Разве нет, Мефистофель?

Глаза Йейтса засветились красным.

— Ты меня заинтриговала. Веди, малышка.

Эти слова были произнесены совершенно другим голосом, как если бы исходящим из гораздо большего тела.

— Да, у меня есть то, что влияет на страшных монстров-мужчин.

Глава 61

Мы вышли из комнаты, Йейтс последовал за нами.

— Большое спасибо, — буркнул Мартини.

— Не хочу, чтобы ты стал монстром. Ты мне нравишься таким, какой есть.

— Угу. Что делать будем?

— Доверься мне.

— Начинаю ненавидеть, когда ты так говоришь.

— У тебя как с лифтом? — спросила я у Йейтса. — В смысле, не начнешь превращаться в монстра, пока мы там будем? Слишком дорого может обойтись комплексу.

— Нет, — глаза Йейтса все еще светились красным. — Ты получила мое послание?

— Гм… Конечно, наверное, возможно. Давай обсудим это где-нибудь еще.

— Нет, — крепко обнял меня Мартини.

— Не тебе выбирать, Джефф.

Я попыталась отправить ему эмоциональное послание, но не уверена, что он получил его. С эмоциональной точки зрения я сейчас словно вампир или двухдолларовая проститутка в старом центре Калиенте, но не уверена, что Мартини принимал мое состояние или понимал. Я просто надеялась, что кто-то принимал мои сигналы. И надеялась, что посылала правильные сигналы, потому что если центаврийцы не делали бы то, что мне нужно, мы бы уже были мертвы.