Прикосновение чужого

— Хорошо. Мартини еще упоминал наркотики.

— Да. Эмпаты употребляют разные препараты, но ни один из них для их метаболизма не вреден, так что наркоманами они не становятся. Эти препараты всего лишь усиливают блокировку и укрепляют собственные возможности.

— И как часто им приходится принимать эти препараты?

— Зависит от каждого эмпата, а так же от того, что он делает. Чем больше активности, физической или, в частности, эмоциональной, чем сильнее эмоциональный натиск, тем быстрее эмпат выгорает.

— Получается, у него был шанс сгореть, когда он защищал мою маму?

— Тут все зависит от боя. Ты же имеешь в виду бой, что мы провели с Мефистофелем, когда люди, которые тебе не безразличны, находятся в опасности, а тебе приходится еще и драться кулаками? Это может быстро опустошить тебя.

— Так вот почему он спит.

— Возможно. К тому же Джефф может автоматически ставить штуку, которую центаврийцы называют блокировкой сна. Если поблизости нет реальной опасности, Джефф может спать, как скала. Отрицательные эмоции должны быть сильными, чтобы разбудить его. А обычные страх или ненависть — ничто. Он натренировался их игнорировать.

— Так ты с Полом симпатизируете друг к другу буквально перед носом у Мартини, а он ни о чем не подозревает? — хитро поинтересовалась я.

— Возможно, Мартини об этом знает, но не хочет вникать в наши отношения, — усмехнулся Райдер. — Он игнорирует наши эмоции так же, как остальные обычные эмоции, потому что срабатывает автоматическая блокировка. Как камера Сорвиголовы, только без того, чтобы кого-то насильно запирать внутри.

Мы немного помолчали, я немного подумала, переваривая сказанное.

— Так когда же стало известно о таланте сильнейшего эмпата на планете?

— При рождении, — кашлянул Райдер.

— Ты пошутил, я права?

— Ничуть. Родители Джеффа не обладали никакими талантами. Для них было бы даже проблемой добраться до моего уровня.

— Наверное, с ним было трудно.

— Да. Джефф, когда был еще ребенком, очень долго пробыл в изоляции. Что это такое, можешь сама у него поинтересоваться, а я как-то опасаюсь.

— Почему?

— У меня от этого трясучка. Они образуют в своем сознании нечто вроде камеры изоляции, похожую на наши установки для искусственного загара. Правда, Джефф настаивает, что это не так уж и плохо. От Кристофера добиться ответа еще труднее.

— Он тоже изолируется от всего?

— Из того, что я слышал, нет, — Райдер бросил взгляд в сторону. — Когда Кристофер был ребенком, у него был более мощный талант.

— Тоже эмпатический? — в это и впрямь трудно поверить.

— Нет, немного другой, но он тоже проявился при рождении. На то они и в команде — за ними никто не может угнаться.

— И все же Кристофер изобразил меня в образе убийцы «террористов» в международных новостях. Знаешь, маленькая моя часть этим на самом деле впечатлилась.

— Он всего лишь человек, — засмеялся Райдер, — если ты, конечно, меня поняла. Любой может совершить ошибку, подруга, даже ты.

— Подскажи, какие ошибки я сегодня сделала, кроме, конечно, того, что согласилась сесть в ваш лимузин у здания суда.

— Я веду машину, так что немного занят, чтобы думать об этом, — Райдер оглянулся и изобразил улыбку с обложки. — Но дай мне немного времени, и я что-нибудь откопаю.

— Уверена, так и будет, — я закрыла глаза в надежде немного отдохнуть. Не получилось. Открыла глаза. — Что происходит, когда они лишаются сил? Я про эмпатию, если что.

— Все зависит от самого эмпата. Обычно, чтобы набраться сил, им нужно поспать. Если не получается, им нужно уединиться где-нибудь и поспать там. Часто они делают процедуру, которую я бы назвал «очисткой системы», то есть выводят из себя накопившиеся токсины от воздействия негативных эмоций, после чего напитываются позитивными эмоциями. Я об этом не так много знаю.

— Потому что не спрашивал?

— Потому что об этом никто не хочет рассказывать. Центаврийские таланты внедрены в их тела так же, как мышцы, органы. По крайней мере, я так понял. Прямой ответ трудно получить.

— Не хотят, чтобы мы знали их слабые стороны?

— Желаешь их в этом обвинить?

Я задумалась.

— Честно? Нет. Так что происходит с Мартини, когда он сбрасывает с себя негатив?

Райдер не ответил.

— Ну же, Джеймс, неужели я задала бестактный вопрос?

— Нет.

— Тогда почему ты притворился мистером Тихая Ночь?

— Чем сильнее эмпат, тем дольше он может продержаться, — вздохнул Райдер. — К тому же, он может заставить себя продержаться еще чуть-чуть.

Конечно, после такого не трудно оказалось подвести правильный итог.

— И, следовательно, они сложнее выводят из себя эмоциональные токсины.

— Верно.

Я посмотрела на Мартини и заметила:

— Он кажется вполне здоровым.

— Так и есть. Он крепкий, бодрый и все остальное, что ты можешь о нем сказать. До тех пор, пока не износятся его эмоциональные блоки. Тогда он, первым делом, становится обычным человеком. Не могу объяснить точнее, но это все равно, как внезапно оглохнуть, ослепнуть и лишиться голоса.

— Ты сказал: «первым делом». Что происходит потом? Или через некоторое время?

— Уходит приглушение и наваливается шквал эмоций. С этим трудно справиться.

— Как положить хамелеона на плед?

— Да, причем не одного. И тогда это все начинает на него влиять как физически, так и морально. Это похоже, как будто тебя со всех сторон толкают, пихают, причем и физически и психически. Только это все происходит быстрее и, насколько знаю, сложнее. Если это произойдет и он вовремя не получит помощи…

Райдер замолчал, и мне пришлось его подтолкнуть:

— Твоя драматическая пауза слишком затянулась, а ты не досказал самого главного.

Райдер снова оглянулся, но на этот раз улыбки на его лице не было.

— Если Джефф вовремя не получит помощи, он умрет.

Глава 13

Это заявление, сделанное тихим тоном, заставило меня задуматься. С трудом подавила желание, чтобы вместо Мартини это был Кристофер. Как бомбу замедленного действия. Пришлось напомнить себе, что у меня пока что нет привязанности к кому бы то ни было, к Мартини тем более, так что сейчас можно побеспокоиться о чем-нибудь другом.