Прикосновение чужого

— Получается, что сегодня Мартини чуть не переступил порог смерти? — у меня хорошо получается беспокоиться о чем-то еще.

— О, нет. Поверь, когда Джеффу будет плохо, ты об этом узнаешь.

— Не хотелось бы этого видеть, — поскольку неминуемая смерть отступила, наступила угроза смерти от старости в этой бесконечной пробке. В конце концов, я решила расслабиться.

Я наблюдала за автомобилями по соседству, за тем, как мы все дружно и потихонечку пробираемся вперед. Это было так спокойно, что волей неволей в голове стала формулироваться очередная очередь вопросов.

— Почему мы не можем убить Йейтса?

— Мы должны убить его, когда он в образе Мефистофеля, — ответил Райдер.

— Почему?

— Это сложно, — вздохнул Джеймс, — но я попробую.

На некоторое время он замолчал. Я было подумала, что он подбирает слова, чтобы ответить на вопрос, но вскоре поняла, что ответа могу и не дождаться.

— Разве ты сам, когда присоединился к команде, не задавал этот вопрос?

— Да, задавал. Но ученые обрабатывают массу информации и не особенно охотно делятся ей с водителем-человеком, даже если он часть Альфа-Команды.

— Это, по-моему, несправедливо.

— Я с этим живу. Ты по-прежнему заинтересована в этих сверсуществах или уже хочешь присмотреть местечко где-нибудь в офисе?

— Думаю, что нахожусь в большой опасности со стороны этих сверхсуществ, так что давай разберемся с этим.

— И после этого будешь утверждать, что работаешь маркетологом? В большинстве случаев, когда паразит проникает в человека, он тут же берет под контроль управление телом. Поэтому обычно сверхсущества начинают сразу мутировать, — я уже видела, как это работает, так что новостью для меня это не стало. Джеймс, тем временем, продолжал: — Но бывают редкие случаи, когда связка человек-паразит не сходит с ума. Паразит понемногу приспосабливается к новым условиям, — об этом мне тоже уже говорили. — В этом случае получается этакое раздвоение личности. Поэтому, когда сверхсущество находится в человеческой форме, человек не знает, что у него внутри поселился паразит. Насколько нам известно, только тогда, когда паразит чувствует угрозу, он превращает тело человека в сверхсущество.

Это уже кое-что новенькое.

— Получается, что когда все тихо и стабильно, паразит достаточно умен, чтобы не мешать человеку, только если ему лично не угрожают?

— Похоже, что так.

— Помнит ли паразит, что он паразит?

— Мы не знаем, — вздохнул Райдер. — К счастью, есть только несколько сверхсуществ, контролируемых человеком. Но, из-за этого же мы не можем к ним подобраться, и весьма мало о них знаем. Большая часть того, что я тебе рассказал, всего лишь гипотеза.

— И у вас нет аппарата типа Церебро для поиска паразитов или сверхсуществ, так?

— Так. Я знаю, многое звучит, как сюжет из комикса, но реальность такова, что есть вещи, которые нам пока недоступны. Или же мы о них не знаем. Я надеюсь, что хотя бы одна из наших научных групп работает над чем-то, вроде мутанта Финдера или над прибором типа Церебро, но разработке до завершения еще далеко. По крайней мере, насколько это известно полевым агентам.

— Хорошо, но я все еще не могу понять: почему мы не можем их убить, когда они в человеческой форме?

— Вопрос политики. Это плохо. Мы будем ничем не лучше террористов, убивающих невинных людей.

— Но они уже не люди!

— Да, но когда паразит неактивен, ты не сможешь распознать в человеке сверхсущество. Да и когда он умирает, это тоже невозможно. К тому же, — добавил Райдер после короткой паузы, — паразит может покинуть одно человеческое тело и перейти в другое. Паразит должен быть убит, но его можно убить только тогда, когда он превращается в сверхущество или он находится вне человеческого тела.

Я на мгновение задумалась, а потом сказала:

— Но ты говорил, что человеческая форма может быть убита, если позволит паразит.

— Да. Давай разберемся на примере. Возьмем того же Йейтса. Он превращается в человека и стоит растерянный посреди взлетной полосы. Ты идешь к нему, чтобы его убить. Возможно, паразит решит, что ты ему больше подходишь, чем старик Йейтс, потому что вы более совместимы. Йейтс останется человеком навсегда, и паразит позволит тебе убить Йейтса, а потом накинется на тебя и займет твое тело.

— И тогда вам придется убить меня, чтобы избавиться от паразита, — мне категорически не понравилась такая раскладка, но она казалась логичной.

— Точно. Только неужели ты думаешь, мы это сможем?

Именно так я и думала, только знала, что Райдер об этом не спросил бы, если бы думал, что способен на подобное.

— Не знаю.

— Не думаю, что смогли бы. Мы ведь тебя знаем.

— Ну да. Но, возьмем, к примеру, Кристофера. Он мог бы, — как ни жаль, но это правда. — И, должна признать, он был бы прав.

— Возможно. Но я не хочу, чтобы группа делилась на две стороны. Вернемся к сверхсуществам. Мы обязаны уничтожать паразитов в форме сверхуществ для доказательства. Если мы убьем того же Йейтса, когда он человек, мы станем террористами, но если мы убьем его, когда он становится Мефистофелем, мы будем героями.

— Отличная позиция. Это трудно сделать, раз он неуязвим несмотря ни на что.

— Он уязвим, просто нужно выяснить, где находится паразит. Это сложнее, чем ты думаешь.

— Не в голове или в туловище.

— Может быть где угодно. Ты должна попасть точно в цель. Вот почему нам нужны танки или тяжелая артиллерия: у них больше шансов поразить цель, уничтожив существо целиком.

— Так почему никто не вызывает армию? В аэропорту появился огромный монстр, и я не понимаю, почему туда не приехала полиция.

— Мы из научного центра отслеживаем всякого рода подобную деятельность, — вздохнул Райдер. — И из других баз. Как только обнаруживается сверхсущество, мы тут же корректируем выпуски всех средств массовой информации. Никто, в результате, не видит его, поэтому и не реагируют.

— Сколько у вас баз?

— Они расположены на всех материках. Наиболее активна, кроме как в США, база в Париже. Но на каждом континенте у нас по несколько баз. Мы с ними общаемся напрямую с помощью Ворот. Кроме того, во всех аэропортах у нас есть маленькие Ворота.

— Это замечательно, но хотелось бы вернуться к тому, что случилось сегодня. Люди же видели, что там произошло. Что они об этом подумают?

— Ну, здесь все сложно, — замялся Райдер.

Снова сложно.

— Потому что дело касается вмешательства в воспоминания, о которых говорил Мартини, я права?

— Да, — на этот раз в голосе Райдера прозвучало облегчение. — Это сложно объяснить, но… — снова сложности. Похоже, это любимое слово Джеймса. — Мне бы не хотелось об этом говорить.