Прикосновение холода

Охотник огрызнулся на меня и приоткрыл пасть, чтобы обнажить клыки. Конечно, они блестели совершенно замечательно в странном золотом свете, который заполнял библиотеку.

Я тяжело сглотнула, но даже это не помогло избавиться от жестких комков страха в горле. Но на этот раз я не пыталась сказать, что люблю котят. Ничто в этом существе мне не нравилось, особенно, после того, как оно посмотрело на меня.

На мгновение я подумала, что Охотник сразу же набросится на меня и разорвет мне горло своим бесчисленным количеством зубов. Но вместо этого прозвучало несколько глубоких свистов, и существо отошло в сторону, чтобы его хозяин смог приблизиться ко мне.

Фигура в длинной, багровой, украшенной драгоценностями накидке направлялась ко мне между рядами. Материал колыхался и напоминал мне реку крови. Дрожь пробежала по спине. Разумеется, вид не мог не поразить меня.

Наконец, я видела, прикоснувшись к ее ноутбуку, как она покупала именно эту накидку в интернете. Я не думала об этом до этого момента. Я не была Шерлоком Холмсом. Личность в накидке была гораздо умнее меня. Умнее чем мы все. Потому что она очень хорошо продумала весь этот больной обман.

У накидки был капюшон, поэтому я не могла рассмотреть ее лицо. Я видела только намек улыбки на ее розовых губах и сверкание белых зубов. По какой-то причине ее зубы вызвали во мне еще больший страх, чем Охотник.

– Привет, цыганка, – пробормотал тихий голос из глубины капюшона. – Я уже начала задаваться вопросом, когда же ты появишься.

Если раньше у меня и были сомнения, теперь они исчезли, так как я узнала этот голос. Я точно знала, кому он принадлежал. Последний раз я слышала его, когда она смеялась на главной площади, когда это все началось.

Фигура подняла руки и сняла капюшон. Белокурые волосы, синие глаза, превосходная кожа, удивительно красивое лицо.

Я снова пристально смотрела на Жасмин Эштон, только на этот раз она была такой же живой, как и я.

Глава двадцатая

В комиксах никто не умирает по настоящему, даже злодеи. По крайней мере, не на долгое время.

Слова, которые я сказала Логану в последнюю ночь, прозвучали в моей голове и высмеивали меня, пока я пристально смотрела на Жасмин.

Так как девушка, которая стояла передо мной, определенно не была мертва. Мой взгляд скользнул к ее горлу, которое было таким же гладким – каким должно было быть. Ну, никак не мертвая. Однако у меня было такое чувство, что нельзя будет сказать что-то подобное обо мне после этой ночи.

– Ты... ты жива, – произнесла я наконец.

Валькирия тихо захихикала, и шум эхом отдался от стен библиотеки.

– Конечно, цыганка. Я жива. Теперь будь хорошей девочкой и встань рядом с Морган. Тогда я все объясню вам обоим. Единственная проблема таких планов, что нельзя никому о них рассказывать.

Мой взгляд метнулся к открытой двери в конце ряда полок, пока я спрашивала себя, могла ли я пробежать мимо Жасмин и выбежать из библиотеки, прежде чем она, ну не знаю, убьет меня, до тех пор, пока я не стала мертвой, мертвой, мертвой. Но Охотник заметил мой взгляд и зло зарычал на меня.

Я облизала губы.

– Эта штуковина – иллюзия? Как вчера ночью?

Жасмин подошла ближе, положила руку на спину созданию и погладила ее черную шкуру.

Кроваво-красные глаза Охотника вспыхнули, и он издал тихое, мурлыкающее урчание, которое заставило меня исказить лицо.

– О нет, цыганка. Этот Охотник абсолютно реальный. Но все равно нет никакой разницы.

Иллюзия может точно также разорвать тебя на куски, как и настоящие клыки и когти.

Прошлой ночью у библиотеки Дафна сказала что-то подобное, но я совершенно не поверила ей. Как могло что-то поранить, что на самом деле не реально? Но постепенно мне становилось ясно, что у меня огромные пробелы в знании мифов и магии.

Мне не оставалось ничего другого, как делать то, что приказала Жасмин. Иначе Охотник, не важно реальный или только иллюзия, разорвал бы меня на куски. И я, правда, ни в коем случае не хотела, чтобы это произошло. Поэтому пошла вдоль ряда с полками, завернула за угол и вошла в главную часть библиотеки.

Морган стояла по левую руку от меня как раз на том месте, на котором раньше стояла витрина с Чашей Слез. Артефакт, который был якобы украден в ночь, когда Жасмин якобы умерла.

Теперь Морган держала Чашу в руках.

Она выглядела точно также как и в моем воспоминании: маленькая, круглая, коричневая, неприметная. Простая Чаша, не раскрашенная, без гравюр или каких-либо украшений.

Никакого золота, никаких драгоценностей, совсем ничего.

Все равно взгляда на нее сегодня вечером хватило, чтобы мой живот судорожно сжался. Мне не всегда нужно было прикасаться к вещам, чтобы получить колебания.

Если объект был загружен достаточным количеством эмоций или хранил в себе достаточное количество воспоминаний, тогда он мог даже излучать колебания как аура. Как Дафна и ее искрящиеся кончики пальцев.

И сегодня ночью Чаша излучала холодную, черную злобу.

– Стоп, – сказала Жасмин.

Охотник рыкнул, как будто хотел подчеркнуть ее команду.

Я останавливаюсь рядом с одним из учебных столов. На углу лежала стопка книг. Это были те самые, с которыми Найкмедс бегал между рядами. Библиотекарь не разложил их, как всегда по какой-то причине.

Я наклонилась над столом, мимоходом положила руку на верхний том и тут же почувствовала те же колебания, которые всегда получала от книг, чувство древних знаний.

Это было так много, и это, наверное, было неправильное оружие, но, по меньшей мере, у меня было что-то в руке. В данный момент я действительно довольствовалась малым, но сначала я хотела объяснений.

– Итак, ты просто все разыграла, – сказала я и повернулась к Жасмин. – Чаша Слез, твой труп, эта огромная лужа крови. Это все было только иллюзией, правильно?

– Ну, – высказывалась Жасмин. – У цыганки все же есть мозг. Ты, конечно, совершенно права – я создала все, что ты видела тем вечером, и еще массу всего с тех пор.

Жасмин прошла мимо меня к Морган, которая все еще пристально и невыразительно смотрела в пустоту. Охотник кружился вокруг библиотечных столов, туда-сюда и между ними, как будто он занимался чем-то вроде бега с препятствиями для огромных котят. Но его красные, пылающие глаза оставались направленными непосредственно на меня.