Принц с опасной родословной

– Хорош борец с коррупцией, – покачала головой Татьяна.

– Но они же вместе собирали компромат! – воскликнула рыжая. – Зачем он женам Ефимова? А папе пригодится.

Я попросила рассказывать дальше.

У Ковальчука был и ключ от той квартиры. Только сам он идти туда не решился. Мало ли, соседи увидят… Светка же привлечет меньше внимания. Ключ давал бывший любовник, она пришла забрать свои вещи. А женские вещи в той квартире точно должны быть. Папа описал место нахождения тайника и велел брать все, что там есть.

Светка открыла квартиру, не встретив никого по пути (хотя кого она могла встретить в такое позднее время?), быстро нашла тайник, открыла, забрала оттуда бумаги и уже собралась уходить, когда поняла, что кто-то копается в замке…

Сердце у нее опустилось в пятки. Для одного дня было слишком много переживаний. Но в критической ситуации люди или соображают очень быстро, или не соображают вообще. Светка относилась к первой категории. Она подумала, что в этой квартире может быть черный ход. Так и оказалось. Она быстро открыла дверь, вниз бежать побоялась, побежала наверх. Дверь на чердак была открыта, она забралась туда, потом поняла: между чердаками в этих старых домах имеются переходы – и она может выйти из парадного совсем другого дома. Это ее обрадовало, но потом ее ждало неприятное открытие: в других домах все чердаки закрыты и открыть их изнутри невозможно. По крайней мере, у Светки это не получится.

Можно было вернуться обратно и подождать, пока грабители не покинут квартиру Ефимова. Светка не сомневалась, что там были грабители. Кто же еще? Просто ее везение в эту ночь закончилось.

Но следовало как-то выбираться.

– А где твой отец-то находился в это время? – спросила я. – Ты что, не могла ему на трубку позвонить? Чтобы он тебя спас?

Рыжая тяжко вздохнула – словно только что разгрузила вагон угля.

– Юля, я оставила в той квартире и свою трубку, и пистолет.

– О господи! – выдохнула Татьяна.

– Я так торопилась! Я испугалась! Я думала, как быстрее смотаться! Юля, что мне делать?!

– Завтра снова попробовать пройти туда через дверь. В надежде, что грабители не взяли твой пистолет и сотовый. Хотя если и взяли? Грабители – они ведь по другую сторону закона. Как и ты. Можешь не сомневаться – в ментовку не побегут.

«Хотя могут выйти на тебя», – добавила я про себя, но не стала заранее пугать рыжую. Ей и так досталось – и сегодня, и в последнее время.

– Ладно, давай про трубу рассказывай, – попросила я.

Это оказался единственный способ спуститься вниз. Других рыжая не видела. Труба проходила у одного из чердачных окон, которое она без труда раскрыла. На зиму его никто не заклеивал.

Но то ли она трубу раскачала, то ли из-за лишнего веса оторвался кусок, державшийся на соплях, – в общем, Светка зависла над зияющим проемом. На ее счастье, мимо проезжали мы с Татьяной.

– А где компромат? – спросила я.

Светка приподняла свитер и извлекла из-за пояса полиэтиленовую папочку с какими-то бумагами.

– Юль, только я их папе должна отдать.

– Мы тебя спасли, – открыла рот Татьяна, – так что…

– Я их просто сейчас отсканирую, – сказала я и подумала: надо будет домой и ксерокс купить.

– Юль, Таня, а вы съездите со мной завтра в ту квартиру?

Мы с соседкой переглянулись.

– Это решим завтра, – объявила я. – Утро вечера мудренее. Тем более ведь если поедем – то вечером? А до вечера многое может произойти. И тебе могут сообщить о местонахождении трубки и пистолета. И вернуть их за вознаграждение.

Глава 27

На следующий вечер нас с Татьяной пригласил к себе Иван Захарович – как и собирался. Прислал Лопоухого на джипе. Мы отзвонились рыжей и обещали с ней связаться, если вернемся не очень поздно. От таких приглашений не отказываются. А она в принципе сама может еще разок прогуляться в нужную квартиру. Или отправить папу.

– Давненько-давненько мы не собирались тут, девочки, – сказал Иван Захарович, занимая место во главе стола.

– Да ты все не приглашаешь, Ваня, – заметила Татьяна.

– Да вы уж больно бурную жизнь ведете. Юля в особенности. У нее, как я слышал, новая любовь.

Я напряглась.

– И как всегда не с тем. Юленька, неужели не можешь найти себе нормального, надежного парня? Вон взгляни, например, на Виталю.

Лопоухий, сидевший с нами за столом, аж дернулся, представив, какое счастье его может ждать, если я соглашусь.

– Я вижу, что не в его вкусе, – молвила я ангельским голосочком.

– Виталя, скажи девушке…

– Шеф, лучше на каторгу, – выдал Лопоухий. – Избавьте меня от такого счастья.

– А почему? Такая милая девушка.

– Иван Захарович, я со своей личной жизнью как-нибудь сама разберусь!

– Дело в том, что ты не можешь с ней разобраться! – рявкнул Сухоруков. – Если бы ты хотя бы мужиков себе во благо использовала. На других баб посмотри! Поэтому я и решил заняться твоей личной жизнью. Чтобы мне самому спокойнее было. Выдать тебя замуж и…

– Иван Захарович, даже мои родители оставили эту бредовую идею! И зачем мне замуж? Носки вонючие стирать? Жратву какому-нибудь лентяю готовить, который будет кверху брюхом лежать, уставившись в ящик?

– Юля, у тебя какое-то извращенное представление о замужестве, – заметил Иван Захарович.

– Абсолютно правильное, – сказала Татьяна. – Я была. Все так и есть.

– А, так вот кто оказывает на Юлю дурное влияние…

– Ваня, мы сами разберемся!

– Юля, – Сухоруков стал абсолютно серьезным, – я не знаю, почему ты связалась с Ящером, но могу предположить. У тебя просто давно нет мужика. Погоди! Дай мне закончить, а потом будешь возражать. Славик, как мне известно, большой спец по женскому полу, да и момент встречи с тобой… был удачным для него. Как я понимаю, он хорош в постели? Или на полу? И на столе?

Я предпочла промолчать. Я чувствовала себя оплеванной Ящером. Но, с другой стороны… Почему бы не жить минутами, текущим моментом? В те конкретные минуты мне было хорошо со Славиком, очень хорошо. Получила удовольствие – спасибо. И прощай, милый. У меня и без тебя жизнь бьет ключом.

– Юля, посмотри правде в глаза. Да, тебе, наверное, больно. Но он использовал тебя, потому что ему это было выгодно. Признай это. Ты же сильная! И неужели тебе теперь не захочется ему показать, что использовать тебя опаснее, чем оголенный провод? Кстати, он никогда не любил ни одну женщину.