Принц Спиркреста

Его длинные, как у девушки, ресницы придают лицу изысканность, которая уравновешивает сильные очертания носа, скул и челюсти.

— Ты сама создала эту ситуацию, — отвечает он. — Если тебе не нравится, как я решаю подобные проблемы, то не создавай их.

После той ночи в клубе я так нервничала, когда увидела его снова. Нервничала, что это вызовет воспоминания о нашей первой встрече. Волновалась, что будет трудно отделить Северина, с которым я обручена, от зеленоглазого незнакомца с чувственным ртом.

Но мне не стоило беспокоиться.

Любые нежные, похотливые воспоминания меркнут перед его суровой реальностью. Ведь несмотря на все, что между нами произошло, Северин Монкруа оказался именно таким, каким я его и ожидала увидеть.

Избалованный, гордый и самодостаточный.

— Для тебя не было проблемы, с которой ты должен были справиться. — Я отвожу взгляд от него, перелистывая свой этюдник на новую страницу. — У меня был партнер для задания, которое выбрали для нас наши учителя. Мы оба следовали инструкциям и готовили свои портреты. Я не совсем понимаю, как все это могло показаться тебе проблемой.

— Правда? — усмехается он. — Ты не уверена, что открытый флирт с каким-то случайным парнем, когда все в Спиркресте знают, что ты моя невеста, может быть проблемой?

— Флирт? — Я смеюсь, скорее от удивления, чем от чего-либо еще. — Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.

— Разве похоже, что я смеюсь?

Я подняла на него глаза. С его хмурым взглядом, яростными зелеными глазами и пышными губами он как никогда похож на капризного сказочного принца. Я прикрываю рот рукой, подавляя смех.

— А, нет, ты прав. Не похоже, чтобы ты смеялся.

Он обвиняюще показывает на меня пальцем. — Ты меня не обманешь, Анаис. Ты прекрасно знаешь, что делаешь.

— Ну, я знала. — Я показываю на свой этюдник.

— Потому что я уже определилась с композицией и ракурсом для своего портрета. Но поскольку ты лишил меня партнера, я вернулась к исходной точке. Так что нет, сейчас я не знаю, что мне делать.

— Я говорю не о портретах, — шипит он, голос напряжен от едва подавляемого разочарования. — Я говорю о флирте.

— Каком флирте? О флирте, когда я говорила с Паркером о memento mori?

— О флирте, когда вы двое держались за руки, хихикали и заглядывали друг другу в глаза, как влюбленные школьники!

Я жду, надеясь, что Северин вот-вот разразится смехом. Но смеха не последовало. Глаза по-прежнему пылают праведным гневом. Гордый подбородок и сильная челюсть полны решимости.

Жаль, что он так раздражает, ведь его, наверное, было бы очень забавно нарисовать.

— Ты действительно слишком долго отсутствовал во Франции, — говорю я, качая головой. — Что ты собираешься сказать дальше? Что мои кости запястья слишком открыты? Что мне нужен сопровождающий, который будет сопровождать меня из одной аудитории в другую?

Он наклоняется так близко, что я чувствую запах его духов - неожиданно теплый, древесный аромат, похожий на дорогую кожу и сандаловое дерево.

— Послушай, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Это ты переехала сюда ради меня, это тебе нужно мое имя. Самое меньшее, что ты можешь сделать, это не позорить меня, открыто флиртуя с любым парнем, который уделяет тебе хоть унцию внимания.

Я недоверчиво смеюсь. — Если под разговорами ты подразумеваешь флирт, то что мне делать? Запереться в башне, пока ты не решишь, что я тебе нужна?

Он усмехается. — Ты будешь ждать очень долго. Ты мне не нужна и никогда не будешь нужна.

В моем сознании мелькает гардеробная в клубе, мягкая, тусклая и полная удовольствия. Я поднимаю на него брови и ничего не говорю.

Его глаза сужаются. — Этого больше не повторится.

— Наконец-то, — говорю я с небольшой улыбкой. — Хоть в чем-то мы согласны.

Он смотрит на меня и открывает рот, чтобы что-то сказать, но поднимает взгляд, и его глаза слегка расширяются.

— Итак, — бодро произносит он, — memento mori– мысли?

Проследив за его взглядом, я успеваю заметить, как к нам приближается мисс Годрик. В руках у нее планшет преподавателя, а лицо слегка нахмурено.

— Вы двое не должны работать вместе, — говорит она, останавливаясь рядом с нами.

Северин поднимает глаза с выражением, которого я никогда раньше не видела на его лице. Вежливая, открытая улыбка откидывает уголки его красивого рта и обнажает жемчужно-белые зубы.

— Ах, мне очень жаль, мисс Годрик. Анаис только что переехала сюда из Франции... Не знаю, рассказывал ли вам мистер Эмброуз о... необычных обстоятельствах, в которых мы оба оказались... Но в свете всего этого я подумал, что было бы неплохо объединить усилия для выполнения этого задания? Тем более что мы с Анаис очень заняты учебой. У нас так мало возможностей проводить время вместе, и я знаю, как сильно моя маленькая Анаис скучает по дому...

Он поворачивается ко мне. Завораживает, как красиво и искренне он может улыбаться, даже если я знаю, что это фальшь. Я катаю в пальцах карандаш, мне так и хочется зарисовать его лицо, запечатлеть этот интригующий феномен ложной прелести.

— Ах, да, я понимаю, мистер Монкруа, — говорит мисс Годрик, тепло улыбаясь нам обоим. — Спасибо, что объяснили. Я думаю, что в данном случае не будет ничего страшного, если вы будете выполнять это задание вдвоем. Я сообщу об этом мистеру Уэстону. Продолжайте в том же духе.

Улыбка Северина не исчезает до тех пор, пока мисс Годрик не повернется спиной.

Я наклоняю голову. — Кто теперь лжец?

Он пожимает плечами. — Похоже, на этот раз моя очередь. Но ты все равно золотоискательница.

— А ты все еще gros bourgeois, — отвечаю я.

— Тебе не понадобится memento mori, потому что в конце концов я задушу тебя голыми руками.

— Тебе нужен memento mori, чтобы напоминать, что ты не сможешь отмахнуться от смерти так же легко, как отмахнулся от Паркера и мисс Годрик.

— Нет. — Он ухмыляется. — Я слишком красив, чтобы умереть.

— Слишком тщеславен, чтобы жить. Нарцисс утонул, глядя на собственное отражение.

Он достает из рюкзака фотоаппарат и открывает крышку. Поднеся его к лицу, он настраивает объектив и бормочет: — Продолжай говорить. Мое эссе будет о том, что твой рот - это memento mori, потому что все, что ты говоришь, еще на шаг приближает тебя к тому, чтобы быть убитой от моих рук.

— Эти хрупкие аристократические руки не могут выжать сок из лимона, — говорю я, мило улыбаясь в камеру. — Сомневаюсь, что ты сможешь меня сжать, не говоря уже о том, чтобы задушить.