Принц Спиркреста

— Что? — спрашивает он с недоумением. — Ты обручился? Значит ли это, что ты собираешься жениться?

Эван, экстраординарный спортсмен и американская мечта, никогда не был самой яркой лампочкой в стае, какой бы золотой ни была его репутация.

Я закатываю на него глаза. — Нет, люди обычно обручаются для того, чтобы поприкалываться.

Эван хмурится. — Кто нассал в твои кукурузные хлопья, чувак?

— Никто не ссал в мои хлопья, придурок.

— Тогда почему у тебя такое плохое настроение? — спросил Зак, прислонившись к одной из мраморных колонн, поддерживающих изящную арку, которая защищает лестницу Старого поместья от дождя.

— У меня нет плохого настроения.

Ну, не было. Но это было до того, как бесцеремонно заговорили о моей помолвке. В присутствии моих самых близких друзей и первой девушки, которую я собирался трахнуть в этом году.

— Ну да, — говорит Закари, его губы слегка кривятся. — Конечно. Ты совершенно спокоен, здоров и так далее, и тому подобное. Рад слышать, что у тебя все так хорошо. Так кто же твоя невеста?

— Я не хочу о ней говорить, — огрызнулся я, бросив на него взгляд. — В моем понимании она не более чем ничтожная золотоискательница.

Рядом со мной Мэйзи, которая с каждой минутой выглядит все более обеспокоенной. Мне нечего ей доказывать, но у меня есть репутация, которую нужно поддерживать. Репутацию беззаботного, любящего повеселиться плейбоя, а не злого, эмоционального, занятого человека.

По ее взгляду я понял, что ей это не нравится, и когда она открывает рот, чтобы что-то сказать, я спешу внести ясность.

— Что касается помолвки, — быстро добавляю я, — то она ничего не значит. Она не продлится долго. Я даже не выбирал ее.

— Опять родители тебя за ниточки дергают? — спрашивает Яков.

Яков Кавинский, загадочный сын непонятного олигарха, сидит дальше всех от нас, у подножия ступенек, и курит сигарету. Несмотря на то, что его стрижка и синяки говорят о том, что от него нужно держаться подальше, Яков - самый принципиальный человек из всех, кого я знаю, со строгим кодексом чести, о котором, похоже, знает только он сам, но, тем не менее, неукоснительно соблюдает его. Хотя он немногословен, в его голосе отчетливо слышится сочувствие.

Из всех моих друзей Якову больше всех приходится иметь дело с контролирующими родителями.

Я вздыхаю.

— Они все это устроили и сообщили новость в конце каникул. Я помолвлен, помолвка продлится четыре года, а после университета мы поженимся - по их словам.

Мейзи наконец-то раскололась и отстранилась. — Ты действительно помолвлен?

Ее глаза большие и блестящие. Хотя большинство девушек, с которыми я сплю, обычно понимают и принимают негласное соглашение между нами, всегда есть исключения. Девушки, которые думают, что именно они смогут привлечь мое внимание и удержать его. Сделают из меня однолюба, заставят посвятить себя им.

Но этого никогда не случится.

Особенно с Мейзи.

Я сжимаю ее плечо. — Мне жаль, что ты узнала об этом таким образом, cherie, но эта помолвка - не мое решение и не мой выбор. Но я думаю, что тебе уже пора в путь. Я не хочу, чтобы ты пострадала. — Она открывает рот, но я улыбаюсь. — Будь хорошей девочкой. Беги.

С трагическим вздохом она встает и уходит, спускаясь по ступенькам, а мои друзья молча смотрят ей вслед. Я смотрю, как она удаляется от Старой усадьбы, с чувством вины в груди, но ничего не говорю.

— Почему же тогда твоя семья заставляет тебя жениться на этой девушке? — спросил Эван, искренне удивляясь моему положению. — Это дерьмо звучит по-средневековому!

Я подавляю в себе желание ответить колкостью. Эван, как никто другой, не должен осуждать кого-то за его решения. Только не Эван: парень, который мог иметь все, но решил, что ему нужна та, которую он не мог иметь.

— У дома Монкруа ведь еще не закончились деньги? — спросил Закари притворно скандальным тоном. — Mon dieux!¹

Иногда у меня возникает непреодолимое желание смахнуть с его лица это самодовольное выражение. Но семья Закари дружная и влиятельная - они заботятся о своих. Если бы я тронул хоть один волосок на голове Закари, я уверен, что его родители заставили бы меня бесследно исчезнуть с лица земли.

Поэтому я изо всех сил сдерживаю свое раздражение, со вздохом прислоняясь спиной к плоским мраморным ступеням. — Отнюдь. Я единственный ребенок, поэтому мои родители считают, что могут использовать меня для заключения союзов, и именно так я оказался помолвлен с дочерью Нишихара...

— Нишихара? — наконец произнес Лука.

Лука Флетчер-Лоу сидит, прислонившись спиной к колонне, и без комментариев наблюдает за ходом беседы. Лука одновременно является центром Молодых Королей - именно вокруг него создавалась наша группа - и в то же время он самый отстраненный в ней.

А еще он самый страшный человек из всех, кого я знаю. Его отец владеет компанией Novus, крупнейшей химико-технологической компанией в мире. Там, где я полон жгучих эмоций, Лука - холодная пустота. Он может выглядеть неземным с его бледными волосами и серыми глазами, но если вы посмотрите в эти глаза, то увидите именно то, что у него внутри: ничего.

— Ты их знаешь? — спрашиваю я, удивляясь, что он вообще обращает на меня внимание.

Луке, как правило, неинтересно все, что мы обсуждаем, если это не связано с сексом или насилием. Его вкусы более чем у кого-либо из нас... своеобразны.

Он пожимает плечами. — Они уже работали с нами. Они не просто безумно богаты - они строят империю.

Меня это не удивляет. Когда отец рассказывал мне о помолвке, он упомянул, что Нишихары приобретают некоторые из наших крупнейших предприятий. Помолвка - это действительно способ моего отца сохранить власть и контроль, поскольку у него нет достаточного богатства, чтобы конкурировать с ними.

Он назвал это "взаимовыгодным" сотрудничеством, но на самом деле ему следовало бы назвать его "контролем за ущербом".

Не то чтобы я когда-нибудь признался в этом своим друзьям.

Я поднимаю голову и вижу, что умные глаза Зака устремлены на меня. Он улыбается мне.

— О, так ты женишься на представительнице семьи Нишихара? — спросил он.

— Нет. — Я бросаю на него грязный взгляд. — Девушка Нишихара выходит замуж в семью Монкруа.

Возможно, у Нишихара есть все деньги, которые им могут понадобиться, и они будут богаты еще несколько поколений, но восхождение на верхние ступени укоренившейся, веками складывавшейся социальной иерархии Франции - это не игра в деньги.