Принц Спиркреста

Это лишь полуправда. Северину не нужно знать, что я не хочу рисовать именно его.

— Почему? — спрашивает он, все еще хмурясь.

Потому что, чтобы написать настоящий портрет, нужно, чтобы объект сидел с тобой. Нужно внимательно наблюдать за ним, за тем, как складываются его черты, за костями, скрытыми под плотью. Нужно наблюдать за тем, как одежда облегает форму тела, как свет падает на кожу, где течет и скапливается кровь.

И более того, ты должна почувствовать их.

Их улыбки, их выражения. Движение глаз, рук, кистей, как поднимается и опускается грудь. Как смягчается или застывает их взгляд, как они оттягивают зубами губы, какие крошечные подсознательные тики у них есть. Это может быть то, как они обкусывают кожу вокруг ногтей, как они играют со своими волосами или дрыгают ногой, когда им скучно или неспокойно.

Когда вы пишете портрет, именно эти вещи вы хотите заметить. Именно из них складывается образ человека. Картины - это не фотографии: они не просто фиксируют поверхностный уровень того, как человек выглядит в данный момент. Нарисовать человека - это как поймать его сущность, поймать ее в руки, как бабочку.

Если держать ее слишком крепко, она может разбиться. Если держать ее слишком свободно, она улетит с картины, оставив ее пустой.

— Потому что труднее рисовать людей, которых знаешь, — говорю я.

Если бы я долго сидела и смотрела на Северина, мне бы показалось, что это я была бы запечатлена, а не он. Прекрасный, как сказочный принц, он наложил на меня чары. Такие чары, которые заставляют человеческих дев голодать ради вкуса плодов фей и вырезать рубиновое сердце из груди в обмен на жестокий поцелуй феи.

— Значит, ты не очень хороший художник, — говорит Северин. Он поворачивается на долю секунды, достаточную для того, чтобы улыбнуться мне.

Я пожимаю плечами. — Нет.

— Значит ли это, что я выиграю задание? — спрашивает он.

— Что ты имеешь в виду?

— Это ведь соревнование, не так ли? Что правдивее, искусство или фотография.

— Это не соревнование. Это дебаты.

Он пожимает плечами. — В чем разница?

— Дебаты - это обмен идеями и мнениями. Здесь нет победителя или проигравшего.

— Это реальная жизнь, нищая. Всегда есть победитель и проигравший.

— Я не нищая, — говорю я.

— Нет, ты права, не нищая. Ты наоборот, не так ли? Le tresor des Nishihara. Mon tresor, maintenant. ²¹

В его голосе звучит сарказм. Он наблюдает за мной с легкой ухмылкой, как бы ожидая моей реакции.

Я вздыхаю. — Хорошо. Я напишу твой портрет.

Его глаза расширяются, а ухмылка исчезает. — Правда?

— Угу. — Я киваю и мило улыбаюсь. — Я нарисую твой портрет в образе Roi Soleil.

Он поворачивается и хмуро смотрит на меня. — Людовика XIV?

— Да.

— Почему?

— Потому что ты мне его напоминаешь.

Он закатывает глаза и отворачивается. — Отвали.

Я одариваю его своей самой милой улыбкой. — Тебе не нравится Людовик XIV?

— Мне не нравится не Людовик XIV, tresor²² . Мне не нравишься ты.

Глава 12 Поцелуй

Анаис

Я просыпаюсь от неожиданности и удивленно сажусь. Не понимая, вопреки всему, я, видимо, заснула. Не могу сказать, как долго я спала, за окнами машины небо такое же мрачное и серое, как и перед тем, как я заснула.

Рядом со мной Северин освобождается от ремня безопасности. Оглянувшись, я понимаю, что мы остановились, припарковавшись за каким-то углом станции техобслуживания.

— Я не хотела засыпать, — говорю я, все еще немного ошарашенная и растерянная.

Северин ухмыляется. — Ты разговариваешь во сне, знаешь ли.

— Нет, не разговариваю.

— Говоришь. Ты бормочешь всякие вещи.

— Например?

— Например, мое имя. Снова и снова.

Я закатила глаза и расстегнула ремень безопасности. — Наверное, мне снился кошмар.

Мы выходим из машины, и я морщусь, разминая затекшие ноги. Воздух уже холоднее, чем когда мы покидали Спиркрест. Хотя дождя нет, его присутствие ощущается повсюду: в лужах, отражающих оранжевый свет фонарных столбов, в крошечных жемчужинах дождевых капель, свисающих с кончиков листьев, в запахе влажной травы и свежей грязи.

Мы расходимся, и когда я возвращаюсь к машине, Северин все еще не вернулся. Я пробираюсь сквозь деревья к краю небольшого пруда. За ним деревья становятся реже, и открывается вид на холмы и цитадели серых облаков.

Красивый вид. Присев на каменную скамейку у пруда, я подтягиваю под себя ноги и достаю из сумки этюдник и карандаш. Кончик карандаша скользит по странице, создавая очертания воды, травы, холмов и облаков.

Приближаются шаги, предвещая появление темного силуэта. Вместо того чтобы сказать что-то резкое или оскорбительное, Северин садится рядом со мной, потягивая ароматный черный кофе.

— Ты недавно разговаривала с родителями?

Я оборачиваюсь, нахмурившись. Не тот вопрос, которого я ожидала. — Нет, а что?

Северин не смотрит на меня. Его глаза направлены на пруд, но они немного стеклянны, как будто его взгляд обращен внутрь.

— Когда ты в последний раз с ними разговаривала? — задумчиво спрашивает он.

— Э-э... через несколько дней после моего приезда в Спиркрест? Давно это было.

У меня не хватает духу сказать ему, что мы с родителями почти не разговариваем. Это не то, что ему нужно знать. Это не то, что его должно волновать.

— Что они сказали? — спрашивает он.

— Ничего особенного. — Я пытаюсь вспомнить телефонный разговор, короткую беседу с мамой в перерыве между встречами. — Они спросили, все ли в порядке с перелетом, как я устроилась в Спиркресте, получила ли я свое расписание... ну и все такое.

— Они не спрашивали обо мне?

Я подавляю желание рассмеяться. — Нет. Они просто сказали, чтобы я попытался узнать тебя получше.

Он наконец-то поворачивается и смотрит на меня. Зеленый цвет его глаз кажется почти золотым в безлюдном дневном свете. Он смотрит на меня ищущим взглядом, в котором нет ни злости, ни обиды.

— Почему ты этого не сделала? — спросил он наконец. — Мы бы даже не встретились, если бы не та нелепая ночь в Cyprian .

— Я думала, что ты не хочешь этой помолвки, — честно отвечаю я. —Я подумала, что будет лучше оставить тебя в покое.

Он на секунду замолкает, но его глаза не отрываются от моих. Его красота странная. В ней есть какая-то уязвимая грань, что-то нежное и любовное. Завиток ресниц, слабая россыпь веснушек, лепестковая мягкость рта. Но есть в нем жестокость, и надменность. В его аристократическом носе, в наклоне бровей, в усмешке.