Принц Спиркреста

— Фамилия Нишихара во Франции означает черт знает что, — объясняю я. Им нужна фамилия Монкруа. Мы могли бы жениться на любой семье за деньги, но есть только столько шестисотлетних фамилий, на которых они могут жениться.

— Ух ты, — говорит Закари, медленно кивая. — Чудеса французской сословной системы. Значит, брак по расчету, да? Честно говоря, я был бы больше шокирован, если бы ты сделал предложение этой девушке по любви.

Ну, в этом он не ошибся.

Я насмехаюсь. — Я даже не делал предложения.

— Это так дерьмово, — говорит Эван, качая головой. — Представь, что ты выходишь замуж за человека, которому ты даже не сделал предложения. У меня в голове не укладывается, насколько это средневеково. Вам, ребята, нужно начать жить в двадцать первом веке, как все остальные.

— Ах, да, конечно, совет от американца. — Я поднимаю на него брови. — Ведь американцы так известны своей утонченностью мысли и прогрессивными идеалами.

Эван хмурится. — Эй, да ладно тебе. Ты начинаешь говорить как Зак.

— И что же ты собираешься делать? — перебивает Яков. Он не повышает голос, но когда он говорит, все всегда замирают и слушают. — Жениться на незнакомке?

Я вздыхаю.

— А какой у меня выбор? У меня нет других братьев и сестер, которых могли бы предложить родители, и они отрекутся от меня, если я разорву эту помолвку. Они считают, что мы слишком много теряем. Они даже перевезли ее в Спиркрест, чтобы я мог познакомиться с ней поближе. — Я достаю из кармана маленький бархатный мешочек. — Смотри, что они заставили меня взять с собой.

Я бросаю мешочек Якову, который ловит его одной рукой. Он бросает остатки сигареты на пол и топчет ее, затем переворачивает кисет вверх дном на раскрытой ладони. Из него выпадает какой-то предмет.

Яков поднимает глаза. — Кольцо?

— Это семейная реликвия. Опалы и бриллианты, еще до рождения Наполеона.

Яков кивает и бросает кольцо Закари, который благодарно хмурится.

— Хорошая вещь, — говорит он. — Что они хотят, чтобы ты с ним сделал?

— Отдам его девушке Нишихара. Как будто мы встретимся и влюбимся друг в друга или что-то в этом роде.

— Влюбимся? — Закари сухо рассмеялся и бросил мне кольцо обратно. — Думаю, они лучше знают, чего от тебя ожидать. Ты не любишь никого, кроме себя.

Его тон может быть насмешливым, но Зак говорит правду.

В прошлом я любил слишком легко. Я совершил свои ошибки и поплатился за них. Любовь к Кайане взорвалась на моем лице - предложение ей стало самой унизительной ошибкой в моей жизни. Это был болезненный урок, но я научился.

Теперь я знаю, что любить себя - единственная надежная ставка. Потому что, в конечном счете, я - единственный человек, на которого я могу положиться, единственный человек, которому я могу доверять. Единственный человек, который никогда меня не предаст и не отвергнет.

Что касается всех остальных людей в мире... они либо союзники, либо противники, либо пешки.

Осталось понять, кем из них будет Анаис Нишихара.

Глава 2 План

Анаис

Я раскладываю перед собой акриловые краски. Выбираю самые любимые: небесно-голубой, соково-зеленый и желто-кадмиевый. Яркие, живые цвета, полные жизни и эмоций. Затем со вздохом кладу их обратно в жестяную коробку.

В маленьком алькове, где я сижу, холодно и серо. За окном простирается Академия Спиркрест: старинные фасады из красного кирпича, остроконечные башенки, трава и деревья.

Несмотря на то, что сейчас ранняя осень, небо серое, а солнце - лишь призрачное пятно за стеной облаков. Скудный дневной свет лишает красок деревья, траву, здания.

Перед отъездом из дома я получила целую коллекцию предупреждений об Англии. Как холодно там может быть, какие дожди могут идти. Меня предупредили, насколько разными будут люди и вкус еды. Меня даже предупредили, что воздух будет пахнуть сыростью, а вода будет странной на вкус.

Но никто не предупредил меня о том, что все будет серым.

Взяв в руки холст, я положила его на колени и начала делать наброски. Карандаш легко движется, прорисовывая контуры деревьев, шлейфы облаков, острый горизонт.

С карандашом все просто, серый графит повторяет серость мира.

Я здесь уже почти неделю. Несколько дней ушло на то, чтобы найти этот уголок - широкий подоконник у изолированной лестницы третьего этажа в углу самого старого здания. Каждый день я приходила сюда, чтобы нарисовать вид из этого окна.

Каждый раз я делаю наброски, эскизы, а потом перебираю краски, и ничего не попадает на мою палитру.

Мои краски созданы для моей прежней жизни. Для Оуриньи. Для белой виллы на скале, для солнца на терракотовых плитках сада, для зелени старых платанов, для сиреневых и горчичных полей, а за ними - для сияющей синевы Средиземного моря.

Но у меня нет красок для этой новой жизни. У меня нет красок для кирпичных фасадов Спиркреста, для его скрюченных дубов, мраморных фонтанов и ухоженных лужаек. У меня нет красок для студентов в их темной униформе, совершенно одинаковых на вид. У меня нет красок для любопытных взглядов и высокомерных усмешек всех, мимо кого я прохожу.

Из запутанных зарослей за окном выпорхнула ворона, испугав меня. Я поднимаю голову и слежу за его стремительным полетом по территории университета, пока он не исчезает за нависшей тенью часовой башни.

— Возьми меня с собой, — шепчу я.

— С кем ты разговариваешь?

Я резко оборачиваюсь. На лестничной площадке стоит девушка, слегка наклонившись, чтобы заглянуть в мой холст через плечо.

Она поразительно красива. Смуглая кожа, длинные темные косы до пояса. Форма Спиркреста выглядит на ней иначе, чем на мне: под школьную юбку она надела чулки до бедер и туфли на высоком каблуке. Маленькие золотые колечки украшают раковины ее ушей, а губы блестят, как глазурь на клубничных пирожных.

За ее спиной стоят две девочки и терпеливо ждут. Нетрудно догадаться, что эта девушка - главная. Она улыбается мне, ожидая, что я отвечу на ее вопрос.

— Ворона, которая пролетала мимо, — отвечаю я.

— Правда? — Она наклоняет голову, ее улыбка расширяется. — Как странно. Как тебя зовут?

— Анаис.

— А-на-ис, — повторила она с идеальным произношением. Я киваю, и она протягивает руку. — Я Кай.

— Приятно познакомиться.

Я беру ее за руку. У нее длинные пальцы, ногти имеют форму идеальных точек и накрашены так, что имитируют переливчатость жемчуга.