Принц Спиркреста

Конечно, это претенциозная идея и абсолютная чушь. Я ни на секунду не верю, что нарисованный сказочный принц правдивее любой моей фотографии с Анаис. Но в идеях Анаис есть какая-то трогательная убежденность, которая странным образом притягивает. Самое главное, я уверен, что Уэстон съест это дерьмо с удовольствием.

Я даже не возражаю против того, чтобы проиграть дебаты Анаис, и, к ее чести, она изящна в своей победе. Она не злорадствует, как это сделал бы я. После того как мы обменялись замечаниями, она закрывает ноутбук и встает.

— Куда ты идешь? — спрашиваю я, удивленно поднимая глаза. спрашиваю я, удивленно поднимая глаза.

— У меня есть все, что нужно. До выставки нам нужно только написать рефераты, но это мы можем сделать сами, верно?

— А ты не хочешь обсудить выставку?

— Нет, студенты делают отдельные экспозиции. — Она нахмурилась. — А учитель тебе не сказал?

— Он сказал нам, да. Что-то про какой-то дурацкий приз.

— Дурацкий или нет, — она усмехнулась, — Я намерена выиграть этот приз. Так что я не собираюсь давать тебе шанс сорвать мой показ, большое спасибо.

Я откидываюсь на спинку стула, чтобы как следует рассмотреть ее, пока она укладывает свои вещи. Прядь волос заправлена за ухо. Ее губы слегка блестят от Carmex, которым она только что намазалась.

— С каких это пор тебя стали волновать призы? — спрашиваю я. спрашиваю я.

— Нет. Меня волнует тот чудесный грант, который к нему прилагается.

— Зачем тебе этот грант? Ты же богата.

— Я не богата, — говорит она. — Мои родители богаты.

— Так говорят только богатые дети, — усмехаюсь я.

— Ты так не говоришь, — говорит она, закидывая рюкзак на плечо.

Она слегка машет мне рукой и начинает уходить, но я хватаю ее за локоть. — Лучше бы ты не использовала эту дурацкую картину с моим изображением для своей экспозиции!

— О нет? — Она наклоняется ко мне так быстро, что у меня сердце заходится в груди. Она говорит мне на ухо. — Очень жаль. Это будет моим

piece de resistance (главным блюдом).

Я поворачиваю голову, надеясь поцеловать ее в щеку, но она уже отстраняется, вырывая свою руку из моей хватки.

— Лучше не надо! — шепотом кричу я ей вслед. — Лучше выброси ее!

Она оборачивается, на ее губах играет злая ухмылка.

— Заставь меня, — произносит она.

А потом убегает.

Глава 20 Сигарета

Северен

Я улыбаюсь про себя, возвращаясь из библиотеки, когда из темноты раздается голос.

— Развлекаешься?

Я оборачиваюсь. В тени, как невыразительная статуя, притаился Яков, прислонившись плечом к стволу кедра. Сигарета болтается между губами, а сам он, несмотря на ледяной холод, одет в футболку и джинсы. На лице, шее и руках - множество новых царапин и синяков.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, сворачивая с дорожки, ведущей к зданию шестого класса, чтобы присоединиться к Якову под деревом.

Он протягивает мне сигарету и пожимает плечами. — С твоей девушкой.

— Она не моя девушка. — Я беру сигарету и прикуриваю. Я уже понимаю, что для этого разговора мне понадобится сигарета. — О каких развлечениях ты говоришь?

— О любых. — Его выражение лица настолько нейтрально, что я не могу понять, какова его конечная цель. Подразнить меня? Высмеять меня? Заманить меня в ловушку?

— Ничего интересного. Нас просто поставили в пару для выполнения задания, вот и все.

— Задание из твоей поездки?

Я пожимаю плечами. — Да, это оно.

— Поездка, в которую ты ее возил?

— Да.

Я бросил на него взгляд. К чему он клонит?

— Что случилось в той поездке?

— Ничего.

— Ну да.

Яков медленно кивает, его взгляд останавливается на моем лице. К чему этот допрос? Честно говоря, я бы предпочла тупые вопросы Эвана или сухие, уничтожающие замечания Захара, чем эти вопросы с каменным лицом. Это как разговор с Анаис, только без невыносимого сексуального напряжения.

Я сужаю глаза. — Что это? Выкладывай.

— Что происходит между вами?

— Что происходит между нами? Ничего, абсолютно ничего. Что может произойти? Она претенциозная и раздражающая, и она не в моем вкусе, в любом случае. Я не выбирал эту помолвку - ты знаешь, что не выбирал, - нас просто поставили в пару для этого дурацкого задания, но теперь оно выполнено, так что все вернулось на круги своя.

— Верно, — снова говорит Яков. — Пемброк сказал всем, что он был ее первоначальным партнером, а ты заставил его поменяться.

Вот козел. Хотя меня и не удивляет, что он разевает рот, но все равно это меня бесит. Я мысленно напоминаю ему, чтобы он не лез в дела Янг Кинга.

— Кого волнует, что говорит этот чертов Паркер Пемброк? — спрашиваю я, надеясь, что в моем тоне нет ничего, кроме презрения.

— Ему нужна твоя маленькая невеста, — заметил Яков. — Я вижу.

— Ему придется убить меня, чтобы получить ее, — огрызаюсь я.

Яков поднимает черную бровь. Его серые глаза пронзительны. — Точно...

Молчание тянется и затягивается, как сигаретный дым. Она становится тяжелой и удушливой. Я стряхиваю пепел с кончика сигареты и раздраженно вздыхаю.

— Слушай. То, что я не хочу ее, не означает, что я хочу, чтобы она досталась кому-то другому. Никто не может получить то, что принадлежит мне. Особенно такому хромоногому неудачнику, как Паркер.

Он кивает и ничего не говорит. Он не выглядит убежденным. Чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю, что Яков в точности похож на Анаис. Они оба - непостижимые, загадочные мудаки, которые постоянно морочат мне голову своим полным отсутствием эмоций и экспрессии.

Почему я должен испытывать все эмоции так сильно, а они не испытывают ничего? Вряд ли это справедливо.

— Говори, что хочешь сказать, — сплюнул я, — и покончим с этим.

— Если ты ее полюбишь, — говорит Яков, — То что?

—Ну и что - разве похоже, что я ее люблю? С чего бы мне ее любить? — Я смотрю на него. — Любовь - это яд, я уже был там, зачем мне идти туда снова?

— Кайана не была началом и концом твоего мира, — ворчит Яков. — Ну изменила она тебе. И что?

Яков - единственный человек, который может затронуть эту тему без риска, что мой кулак врежется ему в лицо.

— Дело не в измене.