Принц Спиркреста

— Как жизнь в браке? — громко спрашивает он, перекрывая музыку.

— Я не женат.

Он отмахивается от бутылки, и коричневый ликер расплескивается по его кулаку. — Я имею в виду - помолвлен. Как жизнь помолвленного?

— Дерьмо.

— Ты уже трахал ее?

— Нет, — вру я.

Если Лука хоть на секунду подумает, что я переспал с Анаис, он обхватит ее шею руками и всадит в нее свой член раньше, чем я успею моргнуть.

— Ты должен ее трахнуть, — советует Лука.

— Нет. Я ее ненавижу.

— Я думал, она тебе нравится. — Лука смеется, холодный и пустой звук. — Я думал, ты ее любишь.

— Я не люблю, — напоминаю я ему. — Это яд.

— Но ты выпил бы этот яд, — замечает Лука с садистским блеском восторга в глазах, — ради нее.

— Я презираю ее, — говорю я ему. — Лучше бы я никогда ее не встречал.

Лука кивает и пытается выразить мне сочувствие. Но от сочувствия он выглядит совершенно безумным. Я разражаюсь смехом.

Остаток ночи превращается во вспышки.

Яков возвращается из дома, руки в карманах, вид обеспокоенный.

Мы с Лукой, обняв друг друга за плечи, кричим о том, что любить женщин так же весело, как выливать кислоту из наших членов.

Яков, Лука и я делаем снимки, танцуем в мигающих огнях, смеемся как маньяки. Лука восхваляет месть, а Яков рассказывает нам странную и тревожную историю о том, как его отец наказывал сестер, а не его, когда он плохо себя вел в детстве.

Уходим с вечеринки и воем, как волки, в дендрарии. Я на коленях в траве и грязи, ищу что-то, мои пальцы онемели от холода, разрывая жесткий мох и острую траву. Меня оттаскивают Яков и Лука и кричат что-то о том, что не позволят Анаис уйти от наказания.

После этого все становится все более туманным.

Пробираемся по школьным коридорам, гогочем. Показываем Якову галерею, где ученики начали собирать экспонаты для выставки в конце года. Бежит по длинному мраморному залу, мимо рифленых колонн. Лука целую вечность смотрит на картину, которая представляет собой просто холст, выкрашенный в черный цвет. Мы с Яковом истерически смеемся над его мрачным выражением очарования.

Воспоминания о смехе и криках. Разрывы и пинки. Лука выхватывает черную картину с витрины. Бегство из галереи.

Резкий и импульсивный поворот в художественный коридор, Яков и Лука, выкрикивающие мое имя. Бегу, как сумасшедший, по художественным мастерским, разбрасывая стопки холстов, пока не нахожу картину, которую хватаю под мышку.

Снова бег, холодный воздух, деревья. Деревянный причал, шок от погружения в ледяную воду. Промокший, дрожащий человек идет в темноте. Еще больше темноты.

Полная темнота.

Глава 33 Картина

Анаис

В первый понедельник после каникул нас приводят в актовый зал на заключительную ассамблею года.

Если что и любят в британских школах, так это собирать учеников на ассамблеи - торжественные собрания, которые проводит сам директор, произнося длинные речи о том, как важно признавать те привилегии, которые нам даны здесь, в Спиркресте. По максимуму использовать предоставленное нам образование мирового класса, не забывать отдавать деньги обществу и никогда не забывать о тех, кому не так повезло, как нам.

Это приятное чувство, когда не обращаешь внимания на море сумочек Chanel, разложенных на коленях у девочек, и тяжелые часы Rolex, сверкающие на запястьях мальчиков.

Собрания обязательны, поэтому я пробираюсь к остальным ученикам Спиркреста. У меня замирает сердце, когда мистер Эмброуз объявляет, что это наше последнее собрание в группе.

Когда я только приехала в Спиркрест, я представляла, что год будет тянуться бесконечно долго. Мне казалось, что время между приездом сюда и посадкой в самолет до Японии будет тянуться бесконечно.

Но это не так. Пара месяцев, шквал экзаменов, а потом я уеду отсюда.

Я больше никогда не увижу ни одного из этих жутко красивых детей Спиркреста. Я никогда не увижу их так называемых королей, дерзких, высокомерных, красивых мальчиков, которые взяли на себя право навязывать другим свою самозваную монархию.

Я никогда не увижу Северина Монкруа, зеленоглазого принца, позолоченного наследника.

И, возможно, это к лучшему.

Во время недельного перерыва у меня было много времени на размышления. Рассказать Севу о своем плане, о том, что помолвка окончена, было все равно что сбросить с плеч бремя, о котором я и не подозревала. После того как я рассказала ему, после того как вернула ему кольцо, я почувствовала себя по-другому.

Легкой, умиротворенной. Я снова стала собой.

Потом пришла грусть. Но грусть - это часть жизни. Я вносила грусть в свои этюдники и позволяла ей течь через меня по ночам, плача в темноте своей спальни. В ту неделю я разговаривала с Ноэлем почти каждый день, хотя так и не рассказала ему о случившемся.

Он рассказывал мне о Японии, о местном круглосуточном магазине, о бездомной кошке, которая сидит под киосками с фруктами. О своей учебе, о работе в университете. О том, как он влюбляется во всех симпатичных мальчиков и девочек на своих занятиях. Ноэль слышал грусть в моем голосе, но вместо того, чтобы вытягивать из меня боль, он успокаивал ее своим спокойным голосом, своими историями-обещаниями нашего совместного будущего.

Это прекрасное будущее. Вдали от краснокирпичных стен и жесткости Спиркреста. Вдали от гала-вечеринок и блеска французского высшего общества, от требований и выбора моих родителей.

Вдали от Северина, его зеленых глаз, его смеющегося рта и его поцелуев.

Вежливые аплодисменты возвращают меня к реальности. Собрание окончено, но нас не распускают.

Вместо этого на пюпитр рядом с мистером Эмброузом поднимается женщина. Он поднимает руку, чтобы заглушить ропот учеников.

— Прошу всех студентов, изучающих в этом году изобразительное искусство или фотографию, оставаться на своих местах. Остальные свободны и могут быстро и тихо уйти.

Студенты переглядываются между собой, но подчиняются: некоторые молча выходят, остальные беспокойно оглядываются по сторонам. Тупое чувство обреченности овладевает мной. Мне даже не нужно смотреть на мрачные лица учителей, чтобы догадаться, что это будут плохие новости.

Женщина, сидящая рядом с мистером Эмброузом, выходит вперед. На ней сосново-зеленый брючный костюм поверх блузки из жемчужно-белого шелка и черные туфли на остром каблуке. Ее руки засунуты в карманы, а темные волосы собраны в длинные локоны. Рот сложен в строгую линию.