Принц Спиркреста

Мы потеряли столько времени. Времени, которого уже не вернуть.

И нам некого винить, кроме самих себя.

За день до выставки я прихожу в галерею, чтобы в последний раз проверить свою экспозицию.

Это горько-сладкое чувство: Я горжусь своей работой - она прекрасна, полна красок и отражает правду моего мира. Новая картина, хотя она была написана в спешке и более традиционна, чем мои обычные работы, прекрасно вписывается в цвета и настроение экспозиции. Эта картина никогда не заменит ту, что была уничтожена, но я горжусь ею.

Но мои родители не приедут, а Ноэль так далеко... У меня не хватило духу попросить его приехать.

Я горжусь своей выставкой, но ее увидят только посторонние.

В галерее полно студентов факультета изобразительного искусства и фотографии, которые наносят последние штрихи на свои экспозиции. Все выглядят нервными.

Я обвожу взглядом зал, но не вижу никаких признаков Сева. У меня возникает соблазн пойти посмотреть на его экспозицию, которую он собрал в последнюю минуту, но он взял с меня обещание дождаться вечера выставки, чтобы увидеть ее.

— Я не зря написал эту речь, — сказал он мне, взяв с меня обещание. — Так что лучше подожди, чтобы услышать ее до того, как увидишь мою выставку. Тогда это хотя бы будет того стоить.

— Но тебе нужно произвести впечатление не на меня, — сказала я ему.

Он закатил глаза. — Не будьте смешной, tresor. Ты единственный человек на этой выставке, которого я действительно хотел бы впечатлить.

Возможно, это ложь, но прекрасная ложь. И все же я не могу отрицать, как сильно хочу увидеть его выставку, его интерпретацию Алетейи.

Подозреваю, что Севу гораздо легче лгать самому себе умом и ртом, чем камерой.

Позже вечером я возвращаюсь в свою комнату и обнаруживаю, что на кровати меня ждет коробка. Большая, тонкая коробка из белого картона, перевязанная толстой лентой из голубого атласа.

Я раздвигаю ленту и обнаруживаю открытку из кремовой бумаги. Я беру ее в руки.

На ней - записка, написанная от руки изящным почерком: Надеть завтра вечером. Если пожелаешь, конечно. Твой, С.

Открыв крышку, я обнаруживаю тонкую белую папиросную бумагу и сложенное в ней платье глубокого королевского синего цвета. Я беру его в руки и разворачиваю.

Это изысканное одеяние: полная юбка и строгий лиф, расшитый золотыми птицами, лунами и звездами.

Учителя сказали нам, что выставка будет официальным мероприятием, но я не задумывалась о том, что надену. Доверьтесь Севу, чтобы он подумал об этом. Доверьтесь ему, что он будет таким экстравагантным.

Поверить, что он выберет что-то настолько красивое. Не то, что я ожидала от него, а то, что я сама могла бы выбрать.

В ночь перед выставкой мисс Имез собирает всех студентов в атриуме здания искусств для заключительного инструктажа. Я вхожу немного неуверенно, мой желудок завязан узлом. Не знаю, почему я так нервничаю: мы уже получили итоговые оценки, а на выставке я никого не знаю.

Так почему же у я шатаюсь и мои руки потеют?

Я вхожу в атриум и вижу, что большинство других студентов уже собрались. Все в красивых платьях и костюмах, включая персонал. Все выглядят отполированными и профессиональными.

Впервые я понимаю, что это не просто школьный проект. Это настоящая выставка.

Моя первая. Может быть, поэтому я так нервничаю.

Рука ложится на мою талию. Волшебное прикосновение, потому что нервы покидают меня еще до того, как я успеваю повернуться, чтобы посмотреть на владельца руки.

Сев, конечно же, выглядит потрясающе. Сейчас меня это не должно удивлять. Его черный смокинг идеально сидит на его высокой, стройной фигуре. Лацканы пиджака расшиты золотыми узорами. Его рубашка расстегнута, как и всегда, - чуть дальше, чем нужно.

Я поднимаю глаза, и мой рот округляется в беззвучном вздохе. Его волосы зачесаны назад, лицо прекрасно, как всегда. Но под глазами нарисованы две линии яркого королевского синего цвета, идущие от внутренних уголков глаз вверх к вискам.

Он выглядит как живое произведение искусства.

— Мне нравится твой сегодняшний образ, — наконец говорю я, не в силах сдержать улыбку.

Он отвечает мне улыбкой. — Спасибо. Ты вдохновила меня на это.

— Твои глаза подходят к моему платью, — замечаю я. — Кстати, спасибо.

— Не за что. Я рад, что ты его носишь. — Он показывает на свое лицо. — Я бы выглядел очень глупо, если бы ты не была в нем.

— Ты не выглядела бы глупо. Ты выглядела бы прекрасно, как и сейчас.

Он наклоняет голову. — Осторожно. Ты не можешь говорить такие вещи. Я могу подумать, что у тебя появились чувства.

— Это ты подбираешь свой макияж к моему платью.

Он наклоняется к моему уху. — Это ты смотришь на меня как в спальне.

Я смеюсь и отталкиваю его. — Ничего подобного!

— Ну, ты смотришь на меня так, будто хочешь, чтобы я тебя поцеловал.

— Правда?

Он кивает. Его рука все еще на моей талии, и он притягивает меня к себе. Мои пальцы вплетаются в его рукав, и я хватаюсь за него, чтобы сохранить равновесие. Его губы скользят по моим. Вокруг нас студенты ропщут и оборачиваются, чтобы посмотреть. Меня это не волнует. Мы целуемся.

— Мистер Монкруа! — раздается голос мисс Имез, заставляя студентов вокруг нее подпрыгнуть. — Вы должны быть в галерее с мистером Эмброузом, а не соблазнять студентов-художников!

— Простите, мисс Имез, — говорит Сев. — Я просто пришел пожелать удачи своей невесте.

Затем он еще раз целует меня, подмигивает и убегает.

Когда мы, наконец, заходим на выставку, галерея выглядит совершенно иначе, чем в прошлый раз, когда я ее видела.

Ведра с краской и кисти исчезли, запасные ширмы убраны. За высокими окнами уже сгущаются сумерки, и длинный мраморный зал освещается прожекторами, вмонтированными в потолок.

У входа собирается толпа, напоминающая мне о вечеринках, которые родители заставляли меня посещать всю жизнь: женщины в дорогих нарядах, мужчины в смокингах. Легкий блеск богатства освещает их, сверкая на горле, запястьях, в глазах.