Принц Спиркреста

— Я выиграл конкурс нечестно. Я уничтожил твою работу, которая могла бы победить, и я бы не победил, если бы не сказал каждому человеку на выставке, что я тебя люблю. Так что мне плевать, что они выбрали меня победителем. Я не считаю себя победителем, и мне не нужен этот грант.

— Тогда отдай его кому-нибудь другому.

— Я попросил мистера Эмброуза отдать его тебе, потому что он должен быть у тебя. Разве он не нужен тебе для Японии? На случай, если твои родители отрубят тебя, как они отрубили твоего брата?

— И что? Я найду работу.

— Хорошо. Найди работу.

Я закрываю кейс на молнию и встаю, кладу кейс на стойку, а затем поворачиваюсь лицом к Анаис. Она тяжело дышит, как будто находится в центре борьбы. Ее глаза горят, а рот дрожит.

— Ты не должен этого делать, — наконец говорит она, ее голос нехарактерно хриплый и нетвердый. — Я уже простила тебя за то, что ты сделал.

— Это не имеет к этому никакого отношения.

— Тогда почему? Мне не нужны твои деньги, Сев. Мне ничего от тебя не нужно.

— Нет, не нужно. Но я люблю тебя... Не знаю, слышала ли ты мою речь той ночью. Может, ты пропустила эту часть. Я люблю тебя, и я ошибся в тебе, и ты простила меня, что замечательно. Но я все еще люблю тебя и хочу, чтобы ты была вознаграждена за тот невероятный труд, который ты вложила в свое искусство, и я хочу, чтобы ты была свободна и не беспокоилась о деньгах, когда поедешь в Японию. Я бы с удовольствием поехал с тобой в Японию и купил бы тебе все, что только можно пожелать, но у меня есть подозрение, что ты никогда не позволишь мне этого сделать. Это единственное, что я могу сделать, и я это сделал. Если ты не хочешь оставлять деньги себе, отдай их кому-нибудь другому. Отдай их Ноэлю, если хочешь. Но они твои, а не мои.

Она долго смотрит на меня в полной тишине. На ней ярко-синий джемпер поверх юбки, и в кои-то веки она обута. На ее рукавах есть маленькие мазки белой краски. Мне хочется расцеловать ее щеки и крепко обнять.

— Это еще не решено, — говорит она наконец.

— С моей стороны - да. — Я встречаю ее взгляд улыбкой. — Ты приедешь на озеро в пятницу?

Она сужает глаза и поджимает губы. Моя улыбка не сходит с лица.

— Отлично! — восклицает она и, не говоря больше ни слова, вырывается.

— Я люблю тебя! — говорю я ей вслед.

В ответ - тишина. Затем она просовывает голову в дверь, все еще глядя на меня.

— Я тоже тебя люблю.

В последний день 13-го года обучения традиция Спиркреста - заканчивать год вечеринкой у озера за деревьями в северной части кампуса.

Погода, наконец-то смягчившаяся, кажется почти ностальгической: мягкое, прохладное солнце опускается за туманный фиолетовый горизонт. На песчаном берегу озера разведен костер. Остальные ученики 13-го года обучения сидят парами и группами на траве, на берегу или на деревянных причалах, разбросанных вокруг озера.

Рядом со мной сидит Эван, нервно покачивая ногой, его взгляд прикован к ближайшему причалу. Проследив за его взглядом, я замечаю Софи Саттон, его любимую префектку, с длинными каштановыми волосами, которая сидит, свесив ноги с причала, и делит бутылку шампанского со своими друзьями.

— Просто подойди к ней, — говорю я, толкая Эвана в большое плечо.

Он со вздохом отстраняет меня. — А что, если она не захочет меня видеть?

— Тогда она даст тебе знать. Саттон может быть черствой стервой, но она хотя бы честна.

— Кстати, о честности, — говорит Эван, наконец-то оторвав взгляд от своего дорогого префекта. — Слышал о твоей маленькой речи на художественной выставке.

— Не начинай, — говорю я, ложась обратно в траву и опираясь на локти.

— Почему меня не пригласили? — спрашивает он, пиная меня по лодыжке. — Я не должен был узнать о твоем грандиозном признании в любви от Зака и Якова.

— Я их тоже не приглашал, — уверяю я его. — Они просто вломились на вечеринку. Я должен был догадаться, что они будут смеяться надо мной за моей спиной.

— Никто из них не смеялся над тобой, — говорит Эван. — Даже Зак.

Его черты внезапно смягчаются, и на лице играет странная улыбка, смесь сожаления и веселья. — Оглядываясь назад, я чувствую себя так глупо. Беспокоиться о... беспокоиться о стольких глупостях. Разве сейчас ты не чувствуешь себя счастливее? Теперь, когда ты рассказал своей девушке о своих чувствах? Теперь, когда ты больше не прячешься?

— Я никогда не лгал, — пробормотал я, обеспокоенный нехарактерным для Эвана самоанализом.

Влюбленность, должно быть, действительно способна изменить человека, потому что Эван был бы последним, кого я мог бы представить размышляющим об ошибках своего пути. Его - или Луку, который сидит и смотрит на озеро через лицо, покрытое синяками.

Я оглядываю озеро, смотрю на людей, которые окружали меня последние семь лет моей жизни. Девушки, с которыми я спал и от которых отказывался, мальчики, которыми я командовал так же легко, как армией солдат. Все студенты, с которыми я никогда не проводил время, которых никогда не считал достойными своего времени.

Почему меня так волновало, что они обо мне подумают, как воспримут?

Возможно, Эван все-таки прав. Сейчас, оглядываясь назад, все это кажется глупым. Все кажется мелким, бессмысленным и скучным.

Я открываю рот, чтобы признаться ему в этом, но он вскакивает на ноги, сжимает кулаки, и на его лице появляется решимость воина, готового встретить страшного врага. — Верно. Я пойду поговорю с ней.

Я смеюсь. — Вперёд.

Он уходит, а я продолжаю искать в толпе. Анаис сказала, что будет здесь, и я уверен, что она не стала бы врать мне, что придет.

Наблюдая за тем, как Эван подкрадывается к своей отличнице, как Закари вступает в спор со своей ледяной королевой, я больше не испытываю смеха и презрения.

Я просто завидую. Я просто хочу, чтобы я тоже опозорился из-за своей девочки.

Mon tresor. Моя Анаис.

Я замечаю в толпе Якова и вскарабкиваюсь наверх. Он стоит чуть поодаль, прислонившись плечом к стволу старой ели, и курит. На его лице легкая улыбка, он с кем-то разговаривает.

Не с кем-то. С Анаис.