Принцесса для психолога

Змей заперхал, словно пытался смеяться.

— Не пытайсссся играть с богами, мальчик мой. Никогда не пытайссся…

— Может быть, просто жульничать не надо? — язвительно спросил Рами.

— Тушшше… — змей положил голову на отполированные плиты и кончиком хвоста похлопал себя по спине. — Сссадиссь. Твоя любимая Маргарита говорит, что в ногах правды нет. Сскучаешшшь по ней?

Рами не стал ни отрицать, ни подтверждать это. Ясно, что скучал. И отец это прекрасно знал, чего без толку воздух сотрясать?

— Навестить хочешь?

— Это шутка? — удивился Рами. Предложение было, прямо сказать, не рядовое. Невестку Рамер Девятый любил. Неизвестно, саму по себе, или просто как женщину, которая встала гибкой и нежной, но непреодолимой стеной между его братом и императрицей — но любил вполне искренне. И так же искренне желал бы видеть почаще. Увы… с Алетой они не поладили.

И вроде бы давно прошлое осталось в прошлом, рожденная совсем недавно малышка, принцесса Демини, лучше всяких слов убеждала императора, что жена его любит… известно ведь, что ведьмы рожают только от любимых, по-другому это не работает.

Но пойми этих женщин? На его предложение погостить в Румоне Алета взвилась, словно это она была змеей и Рам отдавил ей хвост. Любимая в гневе наговорила такого, что император искренне порадовался безлюдности подземелий и лояльности Серой Стражи. Иначе — не миновать новой войны.

Впрочем, ее можно было понять. Только что потеряла любимого брата…

— Не шшшутка, — опомнившись, что пауза вышла слишком долгой, ответил змей.

— Постой, — Рами нахмурился, — то, что ты не можешь обернуться, с этим как-то связано? Опять это змеиное кубло что-то затевает? Регента нет, в армии брожения. И ты хочешь убрать меня подальше от двора, потому что мой телохранитель… пострадал?

— Умнитсса… Не в маму…

— Юг — сейчас не защита, остается Румон.

— Ты — мое единссственное по-нассстоящему ссслабое мессто, Рами. Так-то меня даже огненным шаром пятого уровня не взять. А есссли сссхватят тебя — я ссам ссебя зсавяжу бантиком и сдамсся.

— А не проще с меня снять это милое украшение? — Рами выразительно потряс рукой в браслете, — Я ж без него всех недовольных в огне искупаю, помолиться не успеют.

По громадному телу змея прошла такая волна, что принц чуть не слетел на пол:

— Ещще не хватало, чтобы мой сын в двенадцать лет начал убивать магией!

— Первый раз я убил в пять, — спокойно напомнил Рами, — правда, не магией, а из арбалета, но что это меняет?

— То, что этого никто не видел, — буркнул император. — Добро пожаловать в политику… не зсабудьте белую хлопковую ссалфетку, ссеребряный сстоловый прибор и большую фарфоровую мисску для дерьма.

— Спасибо, уже завтракал, — в тон ему отозвался принц. — Вообще, знающие люди утверждают, что дерьмо удобнее хлебать половником. Хорошо. Считай, что мы договорились. Но ведь это не все. Если бы речь шла только о моей безопасности, ты бы засунул меня в Ойш и поставил три цепи охраны. Есть что-то еще?

Кончик хвоста с силой хлопнул по полу, да так, что здание легонько, но вздрогнуло.

— Чувссствую себя самым тупым в сссемье, — пожаловался змей, глядя в пространство, — кругом одни гении. Плюнь хоть в коня — попадешь в гения. Да, нужно. И кроме тебя с этим никто не справится. Поссстарайссся встряхнуть Марка. И убедить его…

— Что?

— Что ему придется в ссскором времени принять регентство. Эшшшери больше нет. Я… в таком виде… даже не смешшшно…

— Но никто же не сказал, что это необратимо? — в волнении вскочил Рами.

— Никто меня пока ничем не обнадешшшил. Сынок, безвслассстие губительно для сстраны. Тянуть больше нельзя.

Змей казался как-то очень по-человечески расстроенным. И не тем, что приходится расставаться с короной и властью, а тем, что свою "огненную рубашку" он оставляет совсем юному принцу, отнимая остаток детства. Которого и так, считай, не было.

Все это было написано на плоской чешуйчатой морде огромными имперскими рунами, знай — читай.

— А… мама? — тихо спросил Рами.

— Алета останется со мной. Даже если я больше никогда не обернусь. Она так сказала.

Рами закрыл глаза. И освобожденная память с медвежьей услужливостью немедленно подсунула ему худшую ночь в его жизни.

…Тяжелый запах тухлых яиц, пыль, забивающая горло и адское напряжение. Ночь оказалась не только без звезд, но еще и без луны. Умом Рами понимал, что, скорее всего, ночные светила затянуло облаком пепла, выброшенным из жерла Каванараги, но ум — одно, сердце же упрямо твердило, что настал конец света, давно обещанный жрецами и с этим даже Марк ничего не сможет сделать.

Он конечно крут, как обрыв, но бывают вещи, с которыми ничего не сделаешь. Они просто сильнее.

Если бы Рами в тот момент кто-то сказал, что этому его убеждению жить осталось меньше клепсидры… он бы посмеялся и не поверил. Такой неодолимой казалась вставшая перед ними задача.

— Высочество, давай, подключайся к линзе…

Вода упала на руки адской тяжестью, словно не магией в воздухе держал все эти тары, растянутые над кораблем, а в ведрах, на вытянутых руках. В первое мгновение принц едва не отпустил силу, показалось — сейчас его раздавит, когда расслышал хриплый голос Маркиза:

— Как, выдержишь? Я площадь убавил, должно нормально быть, ты как бы не в три раза сильнее меня… Держишь?

— Да, — кивнул Рами, сосредоточенно распределяя тяжесть линзы по всему телу, как учил Марк. — Нормально, отдыхай.

Разрешение "отдыхать" Маркиз воспринял как-то уж слишком буквально — рухнул, где стоял и, бросив на него обеспокоенный взгляд, принц чуть не упал. Маркиз… спал. Прямо на мокрой палубе, посреди всего этого бардака, под небом, готовым рухнуть на головы.

— Во дает!

Услышав его Рой обернулся, проследил глазами за обалделым взглядом принца. Невозмутимо кивнул, спрятав в глубине глаз улыбку.

— Поднимаем! — махнул рукой Обжора.

И в этот момент снова тряхнуло землю. Вода за бортом выгнула спину, как напуганный кот, ахтеркастль почти лег на борт. Князь Дамиан вцепился в весло, команда метнулась на противоположный борт, несколько отчаянных моряков уцепились за него снаружи, как обезьянки, и повисли, пытаясь не дать кораблю перевернуться.

Рами приложился спиной о мачту, взвыл, но каким-то чудом контроль над линзой не выпустил. Матрос в сумасшедшем темпе потравливал лебедку.