Принцесса для психолога

Вместо безукоризненно прямой осанки военного — небрежно растекшееся по подушкам тело, в котором, кажется, не хватало нескольких костей, настолько оно было гибким. Как у кошки или змеи.

Вместо огромного огненного дара — полное отсутствие магии. И такое же полное отсутствие сожалений по этому поводу.

Вместо знаменитой на весь подлунный мир внешней мягкости, за которой пряталась беспощадность — прохладное, немного равнодушное, но зато — подлинное сочувствие.

И — довольно заурядная внешность хичина — пустынника. Вместо ослепительной, разящей как меч красоты.

Алессин довольно быстро разобралась, что в Школе Янг обратил на себя внимание, потому что был экзотической новинкой. Здесь, на его родине, таких было двенадцать на дюжину и никто бы не различил его в толпе… Разве по глазам, редким, темно-серым. Но это если очень сильно приглядеться. Издали даже глаза казались обычными, черными.

Янг смотрел на танец с легким интересом. А о чем он в этот момент думал — можно было гадать до второго пришествия Чужих. Мысли белого ассасина были исключительной собственностью белого ассасина. На которую даже Равноправная никаких прав не имела.

Ритм барабанов ускорился, в него вплелась новая нота. Шорох маракасов. Шорох… змеи по песку? Девушки разбежались по сторонам, освободив середину и застыли, чуть покачиваясь в такт музыке.

А в центре осталась танцовщица в простом сером платье до пят, перехваченном на бедрах ярким алым платком.

Черные блестящие волосы змеились по плечам, золотая тика с крупным камнем подрагивала в ритме барабанов. В руках, вскинутых над головой — тростниковая тарелка.

Сперва казалось, что девушка ничего не делает, просто стоит, вытянувшись струной, и держит тарелку. Но потом Лесс уловила частые, мерные удары маленькой, крепкой ладони и с изумлением поняла, что танцовщица стоит на носках и ее тело… нет, не качается, тут было иное. Неподвижные ноги, раскачивающиеся плечи и кольцо рук, которое раскрывалось все шире.

— Кобра! — Осенило Лесс. Царица Хаммгана. Это ее опасный и завораживающий танец, ее шорох, ее ритм, ее убийственная грация. Ее неподвижность и ее стремительность.

Танцовщица была хороша! Даже если отбросить редкую красоту — хороши были ее движения: текучие и стремительные настолько, что не уловить, где начинается одно и заканчивается другое… Алессин несколько раз моргнула и почти привстала, с изумлением глядя на девушку. Росомаха была уверена, что танцовщица не сделала ни одного шага — тонкий, паутинный шелк ее одеяния не позволял ошибиться. Но с начала танца она ощутимо приблизилась к коронованной паре, и сейчас "капюшон" рук с тростниковой тарелкой, зажатой в вытянутых пальцах, покачивался совсем близко.

Алессин еще раз моргнула и уставилась на ноги "кобры". И — все равно не поняла! Ни колени, ни бедра не шевелились, но девушка двигалась, легко и свободно, вперед, взад, вбок… Что за колдовство?

Янг уловил напряжение супруги, повернул к ней голову, чуть сощурился и одними губами шепнул: "Стопы. Смотри на ее стопы, несравненная".

Лесс уставилась на босые ноги танцовщицы и на грани восприятия уловила легкую дрожь. Она перебирала пальцами, быстро-быстро, настолько, что движения казались невидимыми, да и были такими, потому что стопы "кобры" двигались намного быстрее, чем эти движения мог улавливать глаз.

— Разгон? — опешила Росомаха. — Но как?

— Так же, как и я. Наших девочек обучают танцам с рождения. Но у нее еще и талант.

— Откуда она?

— Не знаю. Раньше я ее не видел, — Янг сделал движение кистью, подзывая к себе худого, как жердь, мужчину с гладким лицом. Он немедленно приблизился, выражая готовность достать для повелителя столько лун с неба, сколько ему понадобится, и без разницы, что их там всего одна. Прикажет — будет сотня! Подвесим. Приколотим. А потом достанем!

— Откуда и как зовут? — Янг показал глазами на "кобру", которая извивалась уже так, словно ее схватили поперек тела. Метания будили что-то дикое, первобытное, необоримое… Действовало даже на Алессин, при всей ее тренированности. А всех прочих она, наверное, и вовсе вогнала в транс.

Евнух почтительно поклонился:

— Это Шекер. Ваша новая наложница, Священный. Дочь царя ниомов, присланная вам в подарок с караваном.

Едва неприятный человек скрылся, Росомаха приблизилась к супругу и прошептала:

— Мне немного не по себе. Голова кружится, наверное, от всех этих запахов. Я тебя оставлю. Надеюсь, ты познакомишься с девочкой ближе, дорогой супруг.

Алессин поднялась с подушек и стремительно покинула зал, не посмотрев на то, сколько пар глаз проводили ее уход.

Кесара легкой, танцующей походкой шла по золотому, господскому коридору, не обращая внимания на четверых аскеров за своей спиной. Ее голова была занята царевной ниомов. Когда пришел караван? Опередил ли он посольство хассэри? По времени выходило, что — да, и намного…

Но почему Янгу не показали девочку сразу же? Кто-то во дворце принял сторону хассэри? Или красавица Шекер предназначалась для другой интриги? А, может, все проще — подарок Агару оказался мал, по его представлениям? Евнух был жаден.

Погруженная в размышления, кесара стремительно влетела в свои покои, позабыв отправить вперед аскера. А страж следом за ней войти не решился — кому охота становится евнухом? Нет, может быть и есть такие, но он-то не из них.

Рывком сдернув покрывало, Алессин собралась кинуть его на кресло… но тут тонкий, на пороге слышимости, звук привлек ее внимание. И, если бы не танец Шекер, она бы ни за что не опознала его.

Росомаха медленно, почти не дыша, повернулась. С золоченого столбика, украшающего ее покои, медленно, с большим достоинством сползала крупная песчаная гадюка, одна из самых опасных тварей Хаммгана, чей укус приводит к смерти за одну короткую клепсидру, а противоядие стоит небольшое состояние и применить его нужно немедленно. И то — без гарантии.

Алессин бездумно прищелкнула пальцами, облачаясь в воздушный доспех. Как сказал Волк? Сначала защита, потом все остальное…

…Танец был долгим, два раза сменились музыканты, не выдержав бешеного темпа. Одна за одной сдавались и отходили в сторону девушки, которые образовывали круг. Янг проследил за одной из них глазами — пошатываясь, словно глотнула крепких выморозок, она добрела до стены и без сил упала на айшерский ковер. И ведь не притворялась ничуть — действительно исчерпала себя до дна.

А малышка изгибалась все более неистово, показывая бешеные и стремительные броски королевы Хаммгана, и вскоре глаз уже не мог уследить не то, что за движениями стоп — за самой танцовщицей.

Пожалуй… они с этой Шекер могли бы составить неплохую пару на каменных плитах. Янг тоже любил эту невозможную нигде, кроме пустыни, помесь танца с боевыми искусствами и был в ней далеко не последним. Он поймал себя на том, что ему просто до демонов интересно, кто бы выдохся и упал первым. И он совсем не уверен в своей победе. Почти две клепсидры "разгона"… Это очень сильно!