Принцесса для психолога

— Приветствую и тебя, путник. Давно не виделись…

Янг удивился. Настолько, что даже не посчитал нужным это скрывать.

— Прости, уважаемый, а ты точно ни с кем меня не путаешь? Мне случалось разговаривать с духами песка, но не в этих местах.

— Местах… — собакапума выглядела озадаченной, — Э-э-э… Не знаю, о чем ты говоришь, человек, но тебя я знаю. Ты дал мне золото. И ты был с другой женщиной. Я никогда и ничего не забываю.

Росомаха шевельнула бровями, но ничего не сказала. Не важно, что супруг и нечисть болтали, как старые знакомые. Духи были одними из самых опасных тварей Хаммгана. А после того, как маршал Монтрез разнес по камешку Белую обитель и закопал в пески ее воинов — духи стали самой страшной сказкой этих мест. Абсолютно правдивой, между прочим.

Злить его у девушки и в мыслях не было.

— Забей, — сказал Янг. — Что ты хочешь сейчас?

Тварь повозилась, укладываясь на песчаном холме поудобнее. И объявила:

— Крови. Сейчас я хочу крови.

Янг вскинул правую руку к плечу и шевельнул пальцами. Аскеры немедленно принялись освобождать от тюков одну из заводных лошадей. Той это не нравилось, чувствовала подвох — и правильно делала.

— Целая лошадь? — удивился и обрадовался дух. — Это хорошо. Ты щедр, так же, как и в прошлый раз. Но почему не женщина? Если ты подозреваешь, что она носит твоего ребенка, так я тебе скажу, что это не так.

— Я знаю.

— Тогда зачем жертвовать хорошей молодой лошадью? Не то, чтобы я был против…

— Вот и кушай, — с интонацией доброй бабушки перебил его Янг, — а нам дай пройти. Мы торопимся. Возможно, вскоре еще поговорим. Я собираюсь на ночь встать лагерем неподалеку.

— Ты хочешь поговорить? — неизвестно чему удивился дух, — Или — поиграть?

— Ну уж нет. Играть с тобой я точно не хочу, — рассмеялся Янг, — как-то не совсем дурак. Посторонись, дай пройти, иначе ведь передумаю.

Они проехали прямо сквозь горячее марево, оставляя за спиной бедную лошадь. Росомаха постаралась не думать о судьбе животного. Мир устроен так — одни едят других, и расстраиваться по этому поводу могут только бессмертные и совершенные создания, которым не нужна еда и которые сами никогда не станут ничьим обедом.

Со стороны любого другого существа это будет чистой воды лицемерие.

Они проехали совсем недолго и Янг отдал приказ спешиваться и разбивать лагерь. Место и впрямь было хорошее, в тени скалы, где даже росла какая-то трава. А значит была реальная возможность добыть из под земли воду.

Разумно ли это — располагаться на ночлег меньше чем в лиге от лежбища духа?

Но с Янгом никто не спорил. Аскеры ставили шатры, опоясывали лагерь веревкой. Несколько человек пошли к скале, на ходу доставая простенький амулет — поисковик, предназначенный для одной единственный цели: найти и вызвать воду.

…К ночи сильно похолодало. Стены шатра еще хранили тепло, но Алессин с неудовольствием думала, что придется спать, не снимая верхнего платья. Она сидела на пятках и распутывала длинную косу, в которой песка было, кажется, больше, чем в лошадином хвосте. Пытаясь уберечь волосы, Лесс спрятала их под хафан и теперь пожинала плоды неразумного решения. В месте, где коса встретилась в воротом, образовался колтун. Который нужно было разобрать не только без помощи ловкой служанки, но даже без зеркала.

Гребень помогал плохо. Лесс устала держать руки за головой, выдернула несколько волосков и шипела от боли.

Янг появился не вовремя. Или нет?

Заметив проблему он, ни слова не говоря, отобрал у нее гребень и велел повернуться спиной. Так же, как до этого отдал приказ разбивать лагерь — просто движением пальцев. Росомаха и сама не поняла, почему подчинилась так быстро и охотно. Загадка?

Простая загадка, сообразила она через пару мгновений. Кто станет спорить с приказами, которые на сто процентов совпадают с собственными желаниями?

Янг не владел никакой магией, и уж, конечно, никогда не расчесывал кос — его собственные волосы не спускались ниже плеч. Но с гребнем управлялся ловко и почти совершенно не больно. Алессин даже расслабилась, убаюканная осторожными движениями.

— Устала? — спросил он.

— Есть немного, — не стала геройствовать она, — Отвыкла. В Валендоре, во время больших охот, мы сутками не покидали седла, но я никогда не чувствовала такой слабости.

— Это пустыня. Она всегда поначалу проверяет чужака на прочность. Через несколько дней привыкнешь. И полюбишь. Потом во дворец возвращаться не захочешь.

–  Уверен? — насмешливо спросила Лесс.

— Так всегда бывает. Хаммган умеет очаровывать. Его поступь неслышна, рука легка и точна. Любовь влетает тебе прямо под левую лопатку, незаметно. Как нож ассасина. Кто ступил под здешнее беспощадное небо — уже обречен на любовь, приговорен к ней. Шанса спастись нет.

— Значит, Хаммган похож на тебя?

— Он добрее меня, несравненная.

Янг говорил это с шутливой серьезностью, а голос напоминал тот самый ветер Хаммгана, беспощадный и очаровывающий одновременно. Росомаха затихла, ожидая… Чего именно? Она и сама не знала.

Янг знал.

Он положил гребень, взял девушку за плечи и притянул к себе, заворачивая в свои объятия, как в теплое одеяло.

— Действительно, почему лошадь? Почему не женщина, — пробормотала Лесс.

— Просто та лошадь была немного не в моем вкусе, — посмеиваясь, объяснил Янг.

— Печальная история, — выдохнула Лесс прямо в его раскрытые губы. Через мгновение они уже целовались, забыв обо всем…

Уже поздно ночью Янг покинул крепко спящую Лесс. Вышел из шатра под яркие, похожие на хрустальные светильники, звезды.

Лагерь спал, кроме часовых. Но и они его не заметили. Кто может расслышать легчайшую поступь ассасина? Кто заметит прозрачную тень?

Выбравшись за периметр, Янг повернул туда, откуда днем пришел их небольшой отряд. Следы двадцати коней и верблюдов давно уничтожил ветер, но кесар легко сориентировался по звездам.

Не пройдя и десяти шагов, он увидел на камнях черное пятно. Наклонился — и поднял платок. Черный тканый платок без вышивки.

Ткачиха гобелена редко подавала такие четкие знаки даже посвященным. Рауша была крайне недовольна тем, что он собирался сделать? Еще бы! Он и сам понимал, что задумал откровенную мерзость. Но… как быть с тем, что все так неожиданно сложилось? Слабое место плана вдруг стало самым сильным. Капризные боги удачи выбрали сторону.

Янг умел и любил играть жестко, но никогда не играл грязно. Никогда — до сегодняшнего дня. Потому что на кону оказалась русоволосая голова его кесары. Женщины, которую он обещал беречь и хотел уберечь, даже ценой недовольства Ткачихи.

Он поднял платок, почтительно коснулся его губами — и сунул за пазуху. Не стал притворяться, что не заметил в темноте знака или истолковал неверно. Ткачиху можно иногда не послушать — бывают ситуации… Но ей нельзя лгать.

А лгать себе — и вовсе глупо.