Принцесса для психолога
Шрифт:
Глава 33. Выбор Рами
Комната Выбора оказалась небольшой. Шагов пять в длину и шесть в ширину. Окно под самым потолком, совершенно темное. Даже звезд в нем не видно — интересно, почему? Курильница, простая, без украшений, стояла посреди комнаты на треноге. Тонкая струйка дыма винтом поднималась вверх. Когда налетал ветер от окна, она рассыпалась едва видимыми спиральками, а потом собиралась в изящный вензель, и он плыл к потолку медленно, величественно, с каждым мигом теряя совершенную форму и изящество и обращаясь
Это было настолько красиво, что Рами засмотрелся.
Пахло дымом. Самым обычным, так пахли сухие ветки, которые Обжора подбрасывал в костер во время их вылазок в горы. Принц потянул носом, стараясь по дыму определить состав смеси в курильнице. И с удивлением понял, что это никакая не смесь. Самый обычный дым от самых обычных щепок.
Что теперь? Должны появиться камни? Но их пока не было, и это логично. Как дать ответ, пока не задан вопрос.
— Здравствуй, сын двух отцов…
Голос был таким тихим, что казался плодом воображения. Рами так бы его и определил, если бы не слова.
— Здравствуй. Почему — сын двух отцов?
— Я это виж-ш-ш-у. Соверш-ш-енно отчетливо. Странно, что не видит никто другой…
— На то ты и сверхъестественное существо, чтобы видеть больше других.
Змей обозначился в дыму, не существом из плоти — а просто намеком, тонким абрисом. Огромная голова, похожая на голову ящерицы тиа, которую увеличили раз в сто и снабдили гнутыми, острыми, тонкими но, похоже, вполне рабочими рогами.
Змей… бодается?
Мысль оказалась такой шокирующей, что весь страх вымела из головы начисто.
Принц с любопытством принялся рассматривать Покровителя: чешуи не было, была кожа на которой проступали узоры, похожие на тиснение. Вытянутая треугольная морда заканчивалась двумя отверстиями, которые чуть-чуть, почти неощутимо шевелились.
То есть он — дышит? Или… нюхает?
Глаза оказались неожиданно яркими, темный кобальт смешивался в них с расплавленным янтарем в пропорции девять к одному… из этих глаз, воистину, смотрела вечность.
— Нравлюсь?
— Нравишься, — пожал плечами Рами, не видя смысла скрывать очевидное.
— Не напугал?
— Меня? — принц не выдержал и засмеялся, — у меня отец оборотень, дядя — маршал, а мама — вообще из Кайоры.
— Твоя стихия — огонь. И насколько ты в ней хорошшшш?
— Пройду Выбор, буду лучшим.
— Нескромно…
— Зато честно.
Голова Змея парила над курильницей то уплотняясь почти до материального состояния, то становясь почти сном или смутным воспоминанием. Он смотрел на принца, а принц смотрел на него. И оба молчали. Ждали…
— Ты знаешшшь, юный маг, что чем сильнее дар, тем труднее выбор? — спросил, наконец, Змей.
— Это справедливо. Сильный дар не должен достаться слабому.
— Готов проверить, насколько ты силен?
— Я же здесь.
— Хорошшшшо… Вот мое условие, юный маг: два отца — это много. Одного ты отдашшшь. За дар. Тем более, один из них пытался сжульничать. Помешшшшать свободному выбору. Это будет справедливо. Ты же любишь справедливость…
А вот теперь и камни появились.
Небольшие, примерно с ноготь. Гладкие. Не рубин и даже не хрусталь, самая обычная речная галька, гладкая, отполированная водой. В "крапушках". Они лежали на краю жаровни, на расстоянии вытянутой руки и манили очевидностью решения.А разве оно не очевидно?
— Нечестно. — Принц сощурился и внимательно посмотрел на парящую в дыму голову. — Ты читеришь!
— Я… что? — поразился Змей. Не столько обвиняющему тону, сколько слову, которого он никогда не слышал. За всю свою очень долгую жизнь.
— Ты не можешь требовать от меня такой платы. Эти жизни не мои. Жизнь отца принадлежит Империи. А Марк… Ты ведь его имел в виду? Он вассал принцессы Румона и только миледи Иоланта может распорядиться его жизнью как своей. Платить чужим — все равно, что взять бесплатно.
В дыму обозначился хвост — тонкий, гибкий, с шипом — и, просвистев на курильницей разбил дымные струи на лоскутки.
— Шшшь… Чш-ш-штоше принадлешшшит тебе, юный маг?
— Моя жизнь, моя честь, моя душа и мое слово, — без секунды на раздумье перечислил Рами.
— А твое сердце?
Принц невежливо фыркнул:
— Еще скажи — рука. Я посмеюсь. Когда мне придет время жениться, этот вопрос решит Совет Лордов, меня никто не спросит даже из вежливости. И если невеста будет хоть на волос краше крокодила, порядочнее ростовщика и добрее демона бездны — то я благословлю Небо.
— А если нет? — сощурился Змей.
— Буду плакать, колоться и есть кактус.
— Ха… — фыркнул и Змей, — юный маг знает, что такое долг. Да… Жизнь твоя мне без надобности. Честь… Занятно, но не сейчас. А жаль, что ты не Эшшшш. Уж он бы точно не смолчал. Душшша ценна лишь если отдана по склонности, а не в уплату. Да ты банкрот, Рами.
Принц качнулся с носков на пятки и, глядя себе под ноги, с хорошо сделанным безразличием бросил:
— Вексель?
— Шшшшш… — От неожиданности голова Змея сделалась совершенно прозрачной и почти истаяла, а когда собралась снова, выражение плоской рогатой морды было нехорошо задумчивым.
— Хотел бы я знать, кто тебе так удачно подобрал поручителя. Дашшше сквозь стены я чувствую его направляющую руку. Больше никто не смеет… играть так дерзко… Твое слово, юный маг… Этот вексель меня устроит…
Рами склонил голову на бок, внимательно глядя на Змея.
— Слово… что передашшшь своему поручителю то, ш-ш-што я тебе сейчас скажу…
— Слушаю.
— Слово принца…
— Перед тем, как взять камень — обязательно. Если я решу взять белый. Что я должен передать Марку.
— Любовь открывает двери в ад.
— И только? Странная цена. Это же просто поговорка, ее знают все.
— Ты передаш-ш-ш-шь не сейчас… позже… когда его с головой затопит чернейш-ш-шее отчаяние. Слово?
Рами отчаянно искал подвох. Так отчаянно, что даже вспотел — и заметил это, только когда холодная соленая капля сорвалась с кончика носа. Нелегкое это дело оказалось — говорить с богом.
— Что-то тут не так, — он качнул головой, — пожалуй, я все же рискну пойти по стопам Эшери.