Принцесса Монако

— Когда я приехала в Монако, у меня возникло множество проблем, — признавалась Грейс. — Прежде всего с языком. По-французски я говорила скверно. Я знала лишь то, чему нас учили в школе, самые простые вещи, вроде «la plume de ma tante» [4] . Я изнемогала от свалившихся на меня трудностей. Но самая главная состояла в том, чтобы снова стать обычным человеком после того, как я долгое время была актрисой.

Пока она жила в Нью-Йорке и Голливуде, обычным человеком для нее был тот, кто снимал фильмы.

4

Перо моей тети (фр.).

Все это осталось в прошлом.

По словам Грейс, ей предстояло освоить новую профессию.

— Это была тяжелая работа, и я осваивала ее постепенно, шаг за шагом. К счастью, рядом со мной был князь, который всегда помогал мне и неизменно проявлял терпение. И все-таки порой мне было очень трудно. Я забеременела вскоре после свадьбы. Никто даже не догадывался, что, когда я входила в новую роль, меня постоянно мутило. Однако меня это не сломило. Сказалась ирландская кровь. Я могу посмеяться над собой — дар, который я ни на что не променяю. Он мне очень помогает.

Грейс знала, что ей нужно быть на виду, если она хочет завоевать людские сердца. Она не пряталась во дворце и неизменно подчеркивала свое присутствие в Монако. Что было нелегко.

Но мало-помалу после того, как родились Каролина и Альбер, Грейс своего добилась. Она всегда была на виду, причем не только во время официальных церемоний, где ей положено было присутствовать, но и в обычной повседневной обстановке, той, в которой живут обычные люди. Она делала покупки. Приглашала друзей на чай. Возила детей в школу или к зубному врачу. Покупала им обувь или заходила в их любимую кондитерскую, чтобы купить пирожных.

Грейс понемногу завоевывала сердца монегасков, и все же поговаривали, что новая княгиня не отличается дружелюбием.

Злые языки обвиняли ее в высокомерии, в чванстве, в том, что она может пройти по улице и ни с кем не поздороваться. И люди начали задавать вопросы: «Кем она себя возомнила?»

А ведь правильнее было бы спросить: «Кем она себя видит?» Дело в том, что Грейс была ужасно близорука.

Без очков она просто не видела людей на другой стороне улицы и потому не здоровалась с ними.

Она даже не думала задирать нос.

Более того, самым удивительным свойством Грейс была ее доступность. В Монако она не отгораживалась от местных жителей. Люди всегда свободно подходили к ней, чтобы поприветствовать ее, и она всегда с радостью улыбалась им и пожимала руки.

Она была доступна для людей и за пределами Монако, правда, в основном по переписке или как героиня журнальных публикаций. Разговаривая с журналистами, она признавалась в своих страхах и мечтах. Сначала она была кинозвездой, потом — княгиней, но всегда оставалась матерью и женой, и остальной мир мог это видеть.

— Мне кажется, ей нравилась роль княгини, — утверждает Мэри Уэллс Лоуренс, известная американская бизнес-леди, основательница рекламного агентства Wells, Rich and Green Advertising Agency и старая приятельница Грейс. — Я это точно знаю. Но знаю и то, что она была хорошей матерью и любящей женой. Она была из тех женщин, которым нравится всегда быть красивой. Я знаю, каких трудов ей стоило стать своей в Монако. Ведь Грейс была американкой. Чтобы завоевать любовь монегасков, потребовалось время и особый талант.

Такое не каждому по силам. У нее был особый талант, я бы сказала, дар. Она была удивительным человеком. Она была не просто человеком, она олицетворяла собой идею. Идея состояла в том, что Монте-Карло — это прекрасная сказка в необычайно уродливом мире. Видите ли, в мире, где все вокруг становится все сложнее и сложнее, в мире, где вещи становятся похожи друг на друга, Монте-Карло сохранило в себе нечто сказочное. Мне кажется, было в Грейс нечто такое, что помогало ей превратить свою новую родину в сказку. Это сквозит во всем, что она делала. Она была настоящей звездой, а в современном мире не так уж много настоящих звезд. Знаменитых людей всегда хватало, но настоящих звезд мало.

После того как ее секретарша Филлис Блюм вышла замуж и уехала в Англию, Грейс взяла на эту должность молодую француженку по имени Луизетта Леви-Сусанн, которая проработала у нее 18 лет.

— Княгиня была не просто хорошенькой, — говорит Леви-Сусанн, — она была красавицей. Но она никогда не кичилась своей красотой. Это была идеальная красота, и возможно, именно поэтому Грейс была таким удивительным человеком. Идеальная красота в сочетании со своеобразной простотой никогда не вызывали ревности у других женщин. Из всех ее детей на Грейс, по-моему, больше всего похож Альбер. У них одинаковый темперамент. Когда я смотрю на Альбера, то узнаю в нем Грейс. Даже если я говорю ему что-то, а он как будто даже не слушает меня, через пару дней он обязательно мне ответит, что было типично и для его матери.

Хотя работать с Грейс было очень легко, Леви-Сусанн заметила, что княгиня очень строга в некоторых вещах, особенно в том, что касалось доверия.

— Если она доверяла кому-то, то доверяла во всем и всегда. Давайте скажем прямо: Монако — крошечное государство, где вечно ходят слухи и сплетни, но если Грейс кому-то доверяла, то искренне защищала такого человека от сплетен и наговоров. Помню, как-то раз она получила анонимное письмо от одной дамы, связанной с клубом садоводов. Речь в нем шла о женщине, которая там работала. В письме про нее были написаны всякие гадости. Княгиня посмеялась над злобным посланием. «Представляю себе, как эта особа сидит с чашкой чая и строчит письмо, чтобы оболгать свою подругу». Грейс тонко понимала подобные вещи.

Говорили, что Грейс холодная и бездушная, однако Леви-Сусанн с этим решительно не согласна.

— Княгиня хорошо владела собой. Она не любила показывать своих чувств, разве что в кругу близких людей. Не знавшие ее люди порой находили ее чересчур сдержанной. Она не выставляла напоказ свои привычки и слабости, о которых знали только ее близкие. Но холодной Грейс не была. Она была неподдельно доброй и очень внимательной по отношению к другим людям. Это проявлялось не только в том, как она разговаривала с окружающими, но и в том, как откликалась на их просьбы.

Княгине Грейс писали разные люди, нуждавшиеся в ее помощи: матери больных детей, одинокие старики, которым был нужен обогреватель, чтобы пережить холодную зиму, бездомные, лишившиеся крова, юноши, мечтающие излечиться от наркозависимости.

Желая помочь людям и видя, что общество Красного Креста Монако не успевает быстро реагировать на все просьбы, она учредила Фонд княгини Грейс и, по крайней мере на первых порах, лично выделяла для него деньги.

— Мне не нужен административный совет, который будет решать, что кому-то требуется операция или крыша над головой, — призналась она однажды Наде Лакост. — Я сама могу распределять деньги.