Принцесса на горошине

Я остановилась у кухонного окна, глянула вниз и вздохнула. Затем потянулась за телефоном.

Абакумов приехал спустя два часа. Вошёл в квартиру, выглядел немного удивлённым, но спокойным и уверенным в себе, улыбался.

– Почему ты здесь? – спросил он. – Дома тесно стало? – пошутил он. А меня от его шутки немного покоробило.

– У меня дела были в городе, - сказала я. – Встреча.

– С кем? – Димка снял пиджак, повесил его на спинку стула. Заглянул в холодильник. Я внимательно за ним наблюдала.

Я отступила к окну, завела руки за спину и вцепилась пальцами в край подоконника. А ему ответила:

– С твоей женой.

Он обернулся, но не сразу. Видимо, секунду пытался сообразить.

– С кем?

Я будто виновато пожала плечами. Если честно, когда я просила Дмитрия Алексеевича всё бросить и приехать ко мне, я была настроена куда решительнее, чем чувствовала себя сейчас. Пока я его ждала, даже речь сочинила, полную всяких доводов и причин, и думала, что справлюсь, куда лучше и хладнокровнее. А как только Димка оказался в непосредственной близости, вся моя смелость куда-то делась. Взяла и улетучилась. И я поняла, что ничего из заготовленных раннее фраз, не помню. Подбираю слова.

– Зачем ты с ней встречалась? – переспросил он, потому что я молчала.

– Это вышло случайно. То есть, не совсем… наш разговор был случайным, она попросила о встрече, а я… почему-то не смогла отказать.

Абакумов отставил на стол пакет сока, который успел достать из холодильника. На меня смотрел с тревогой.

– Марьяна, тебе не следовало этого делать. Я же сказал тебе, что всё решу сам.

– Но ты не решил, Дима.

– Что значит, не решил? – удивился он. – Я же с тобой.

Я усмехнулась.

– По-твоему, это решение проблемы? Молча уйти, устраниться от жены и детей, и приезжать ко мне ночевать каждый день?

Мои слова его немного смутили, он кашлянул, после чего сказал:

– Нет, конечно. Это первые шаги.

Я вздохнула, от окна отошла.

– Шаги к чему, Дима?

– К нормальной жизни. Ты же сама говорила, что так жить нельзя.

– Нельзя, - согласилась я. – Но и поступать так с ней тоже нельзя.

Дмитрий Алексеевич поморщился в досаде.

– Марьяна, что она тебе наговорила? Жаловалась? Как всегда плакала?

– Может, и плакала, - согласилась я.

– Она всегда плачет, нельзя на это серьёзно реагировать.

Я на него смотрела.

– От неё муж ушёл, Дима. У неё семья рушится. Думаю, у неё есть повод плакать.

Он замолчал. Димка был возмущён, расстроен, и, судя по всему, не знал, что сказать. Чтобы донести до меня…

– Марьяна, ты должна понять… Оксана такой человек, очень… животрепещущий. Для неё любая проблема, даже самая маленькая – целая трагедия. А я устал в этой бесконечной трагедии жить.

– Ты сам выбирал себе жену.

– Выбирал? – едва ли не выплюнул он. – Она бегала за мной несколько лет, пока мы учились в институте!

У меня вырвался смешок.

– Дима, ты себя слышишь?

– Слышу! – повысил он голос. – Я себя прекрасно слышу! Она мне не оставила шанса, она была везде, где только можно! С тапочками за мной ходила, иногда мне казалось, что если я проснусь утром рядом с другой бабой, то и там будет Оксана, и будет мне завтрак готовить!

– Какой ты несчастный, - согласилась я. – Подумать только!

– Марьяна, я не люблю её. Я люблю тебя.

– И поэтому тебе не хватило смелости сесть и поговорить с ней? О том, что тебя не устраивает, о разводе, о том, как вы будете жить дальше, раздельно? Поэтому ты просто исчез?

– Я никуда не исчезал, - ощетинился он. – Я общаюсь с детьми. Просто с ней я общаться не хочу.

Я головой качнула.

– Так не делается, Дима. Это нечестно.

– Перестань говорить глупости! – разозлился он. – Честно, нечестно! Сейчас не те обстоятельства!

– А какие сейчас обстоятельства? – заинтересовалась я.

Он на меня посмотрел.

– Ты сама знаешь.

– Ты имеешь в виду смерть моего отца?

– И это тоже.

– Поэтому ты всё бросил дома, и побежал ко мне? – Я продолжала наблюдать за ним, за его реакцией, за его мимикой, и мне становилось всё противнее и нестерпимее. – Пока отец был жив, ты не особо рвался всё бросать, а сейчас что? Столбишь территорию?

Абакумов расправил плечи, взглянул на меня с укоризной.

– Марьяна, не говори ерунды. Я бы никогда так с тобой не поступил.

– Почему? – заинтересовалась я. – Потому что не можешь себе этого позволить?

– Как понимаю, ты окончательно решила записать меня в мерзавцы?

Я развела руками.

– Я не знаю, что мне думать.

– Не знаешь? – изумился он. Подступил ко мне, я едва удержалась, чтобы не сделать пару шагов назад. Это было бы слишком показательно, хотя, мне очень хотелось это сделать. – Марьяна, мы с тобой вместе не один год. Мы знаем друг друга, и, по-моему, я никогда не позволял тебе подумать обо мне плохо. Я всегда оберегал твой покой, пытался сделать тебя счастливой. Что, не получилось?

Вопрос его был риторическим, думаю, Дмитрий Алексеевич в моём ответе не сомневался, а вот мне показалось неловким, сказать ему, что у него, на самом деле, не получилось. Поэтому я отвернулась и промолчала. Димка воспринял это по-своему, подошёл ко мне и сделал попытку обнять.

– Марьяна, - проговорил он мне на ухо. – Пожалуйста, перестань на меня злиться.

– Я не злюсь, Дима.

– Я тебе обещаю, что я всё решу.

Я аккуратно повела плечами, освобождаясь от его рук, отошла на несколько шагов. Набрала в грудь воздуха, и тогда сказала:

– Мне нужно всё обдумать, Дима.

Абакумов нахмурился. Непонимающе переспросил:

– Что обдумать?

– Всё, - веско повторила я. – Наверное, хорошо, что я завтра уеду. Нам надо побыть вдали друг от друга.

– Ты с ума сошла?

Я головой качнула.

– Нет. – И с напором повторила: - Это к лучшему.

Он руками развел.

– Что ты собралась обдумывать?

– Наши с тобой отношения, - не стала я скрывать. – Я не уверена… что смогу с этим жить.

– С чем?