Принцесса на горошине

Обалдеть. Где же я так успела накосячить?

– Может, поужинаем где-нибудь?

Чего я совсем не ожидала, так это вот такого простецкого, ни к чему не обязывающего приглашения на ужин от Марата Давыдова. Он позвонил мне через пару часов с идеей провести вместе вечер. А я насторожилась и решила уточнить:

– Зачем?

Его мой вопрос нисколько не обескуражил.

– Ну, во-первых, я думаю, нам стоит поговорить, всё-таки нам предстоит часто встречаться. Обсудить границы дозволенных тем и вопросов. А, во-вторых, неплохо бы людям показать, что мы с тобой на одной волне, на одной стороне. Чтобы пресечь всяческие манипуляции и слухи.

Ах, вот в чём дело! Чтобы людям показать. Реалити-шоу продолжается.

– Что ж, - протянула я, - надо так надо. Я согласна, давай поужинаем. Где?

Марат посмеялся в трубку, а у меня от его смеха вдруг мурашки по коже побежали. Я вспомнила, как волновалась от звуков его смеха, его низкого голоса. Ностальгия накрыла, пришлось даже нервно кашлянуть.

– Маш, я столько лет не жил столичной жизнью. Я понятия не имею, где сейчас принято ужинать. Займешься сама?

Я уже готова была согласиться. С моего языка почти слетело легкое:

– Конечно. Не переживай.

Как раньше. В самую последнюю секунду я себя остановила. А Давыдову напомнила:

– У тебя есть секретарша. Пусть изучает твои вкусы. – И телефон выключила.

Наверное, не стоило соглашаться на столь сомнительное приглашение. Какой-то ужин, собственное волнение, нервозность. Я знала, что весь вечер буду присматриваться и прислушиваться к каждому его слову, к каждому жесту, искать скрытый смысл в его словах. Можно было бы махнуть рукой, сойтись на том, что работал бы Давыдов и работал, а я не хочу иметь к этому никакого отношения. По крайней мере, близкого. Но я знала, что Марат прав, просто так нас людская молва в покое не оставит. Многие ещё помнят наши с ним близкие отношения, нас ведь обсуждали, про нас сплетничали, и ждали интересной развязки. То ли мы, на самом деле, поженимся, то ли разойдёмся, и я буду очень громко плакать. Почему-то изначально все друзья и знакомые считали, что пострадавшей стороной буду именно я.

Что, в принципе, и не удивительно. Я была молода, я была неопытна. С моим папой, с его гиперопекой, приобрести этот самый опыт к двадцати годам, было просто негде. Нет, поклонники у меня, конечно, были, я встречалась с молодыми людьми, в основном, когда жила отдельно отца, уезжала учиться, но все мои влюбленности контролировались извне. Я буквально физически ощущала присмотр извне. Наверное, поэтому ничего и не получилось серьёзного из моих встреч и влюбленностей. А потом в моей жизни появился Марат Давыдов. Уже достаточно взрослый, опытный, уверенный в себе. У Марата за плечами имелось высшее образование, хороший ВУЗ, стабильная работа и перед ним маячил увлекательный карьерный путь. Он жил интересной столичной жизнью, встречался с женщинами и имел соответствующую репутацию. Помню, папа, когда только узнал о наших зарождающихся с Маратом отношениях, назвал его «московским щёголем», с этаким оттенком пренебрежения. И чего совсем не ожидал, что этот молодой щёголь сумеет дать ему отпор. Хотя бы в том плане, что не испугается и не спасует перед Александром Дегтяревым и его возможностями.

Да, когда-то Марат боролся за нашу с ним любовь. Пока она была.

– Дмитрий Алексеевич звонил.

Я отвлеклась от своих мыслей, повернула голову и увидела Шуру в дверях моей комнаты. Видимо, она подошла минуту или две назад, и просто смотрела на меня всё это время. Не решалась прервать мою задумчивость. Я всё это время простояла у зеркала, глядя на себя. Уже успела собраться к ужину, уложила волосы, сделала макияж, надела новое платье… и долго себя разглядывала. Пыталась понять, с каким настроением я собираюсь на встречу с Давыдовым. Пыталась выловить в своей душе былое волнение, но кроме нервозности и настороженности, ничего не чувствовала.

Я на Шуру посмотрела, и та добавила:

– Говорит, ты телефон выключила.

– Что ты ему сказала?

– Что ты отдыхаешь.

Я слабо усмехнулась.

– Так себе отговорка.

Я снова на себя посмотрела, провела ладонями по кружевной ткани черного платья на своих бедрах.

– Ты очень красивая, - сказала мне Шура и ободряюще улыбнулась. – Марат будет в восторге.

Я немножко нервно облизала губы.

– Мне не нужно приводить его в восторг. Мне нужно понять, как общаться с ним дальше, чтобы моя жизнь не превратилась в кошмар.

– Марьяна, он так с тобой не поступит, - решила вступиться за Давыдова Шура. – Марат совсем не такой.

Я лишь молча покивала, спорить с ней не стала. Какой толк спорить? Кто, вообще, знает, каким Марат Давыдов стал спустя пять лет отсутствия? Я, например, не знаю, и совсем его не узнаю, когда оказываюсь рядом. Не вижу в нём знакомых привычек, пристрастий, не слышу знакомых фраз, рассуждений. Словно рядом со мной совсем чужой человек.

Пал Палыч уже поджидал меня в холле, весь собранный и готовый к выходу в свет. По всей видимости, он обладал куда большей информацией о предстоящем вечере, чем я. По крайней мере, точно знал, куда мы едем, ему Марат сообщил. То-то Рыков светится, как начищенный пятак, даже галстук к темному костюму поярче выбрал, хотя, Пал Палыч, вообще, не любитель галстуков. Из вредности я не задала ни одного вопроса. В конце концов, хозяин ситуации в данный момент Давыдов. Меня попросили присоединиться к нему за ужином, чтобы обсудить общие дела, - ради бога, я спорить не буду. Я молча села в автомобиль, и сама захлопнула за собой дверь.

Ресторан оказался из пятерки нынешних фаворитов столичной кулинарии. Что и не мудрено. Уверена, что секретарь, что также досталась Давыдову по наследству от моего отца, сейчас всеми силами старается заслужить благосклонность нового шефа. Чтобы он не вздумал заменить её какой-нибудь длинноногой феей со сверкающим маникюром. Когда я шла через ресторанный зал, в сопровождении метрдотеля, увидела нескольких знакомых. Пришлось улыбаться, приветливо кивать и даже махать рукой, изображая душевность и благосклонность. И я знала, что каждый, кому я улыбнулась и кого я поприветствовала, проводит меня взглядом, чтобы узнать, в чьей компании я собираюсь провести вечер. И, конечно, каждый увидит за столом, поджидающего меня Марата Давыдова.

Захотелось вздохнуть в тоске и печали. Марат выдумал все возможные слухи пресечь на корню, но, кажется, сделал только хуже.

Давыдов поднялся мне навстречу, окинул меня быстрым взглядом, затем сам отодвинул для меня стул.

– Замечательно выглядишь, - похвалил он меня, причем, тоном очень похожим на интонации Шуры. Отеческие такие.

Я села. Старалась не встречаться с ним взглядом. И чувствовала, чувствовала чужие взгляды мне в затылок. За нами, не скрываясь, наблюдали.

А Марату негромко сказала:

– Спасибо.

Он вернулся на своё место, я приняла от официанта папку с меню, что позволило снова отвести глаза от лица Давыдова. Зачем я, вообще, согласилась на этот ужин? Мука сплошная.

– Давно ждешь? – поинтересовалась я.

– Да нет. – Я изучала меню, а он смотрел на меня. Потом сказал: - Я рад, что ты пришла.

Я указала пальцем на пару строчек в меню для официанта, вернула ему папку и, наконец, посмотрела на Марата. Этим вечером его внешний вид показался мне привычным и знакомым. Темно-синий костюм, расстегнутый ворот белоснежной рубашки, знакомые часы на запястье. Когда-то эти часы Марат сам себе купил, с премии за большой проект, над которым он долго и много работал. И купил часы, о которых мечтал, грохнув на них почти всю долгожданную премию.

Всё-таки приятно вспоминать те времена. Когда между нами была любовь, когда будущее казалось безоблачным и, без сомнения, совместным.

– Все на нас смотрят, - всё-таки пожаловалась я. – Надо было выбрать ресторан попроще.

– Ты же хотела лучший.

– Я хотела? – Я всерьез удивилась. – Это ты меня пригласил, - напомнила я. Не удержалась и добавила: - Чтобы пресечь слухи. Неудачная идея.

– Ерунда. Сегодня глаза об нас поломают, а завтра уже забудут, - сказал он и без перехода добавил: - Ты красивая.