Принцесса на горошине

– Я решил, что неплохо будет реабилитировать свою репутацию именно под руководством твоего отца. Подумал, что уезжаю максимум на год, что эта работа – временное пристанище, а потом как-то всё закрутилось, затянуло… - Он вздохнул. – Прииски – дело грязное, Маш. Во всех смыслах. Тот, кто туда попадает, редко возвращается в реальную жизнь, тем более прежним.

– Что ты имеешь в виду?

Марат помолчал, раздумывая, затем нехорошо усмехнулся.

– Деньги, криминал, контрабанда, воровство. Могу перечислять и перечислять. В девяностых и нулевых там творился полный беспредел. Потом их продавали и перепродавали, контроля и руководства практически не было, только качали породу на оборудовании ещё советских времен. Не знаю, для чего твой отец их выкупил, но он тоже долго числился только владельцем, разработки остановились, сплошные взятки, откаты, воровство. В какой-то момент я даже подумал, что он специально отправил меня туда. Чтобы уж наверняка избавиться от моего присутствия где-либо. Чтобы я сгинул, - посмеялся он.

А вот мне было не смешно. Я нервно сглотнула.

– Но ты же не сгинул.

– Зато превратился в дикого человека, - весело напомнил он.

Я помолчала, потом спросила:

– Ты справился… с работой?

– Ты хочешь узнать, приносят ли янтарные прииски прибыль? О да. Только китайцы выкупают янтарь огромными партиями, не говоря уже о других ценителях. Наш янтарь очень ценится на выставках в Европе и Америке. Ты очень богатая женщина, Марьяна.

Я разглаживала сатиновую салфетку на столе, очень аккуратно и прилежно.

– Ты справился с приисками, - проговорила я, наконец. – Поэтому отец оставил тебе компанию.

– Он не оставлял мне компанию, Маша, - воспротивился Марат. – Он оставил её тебе, а меня поставил присматривать за процессом.

– Это практически одно и то же.

– Тебе это настолько не нравится?

– Я не знаю, - призналась я. – Я не знаю, как мы сможем общаться…

– Мы оба повзрослели, прошло много лет. Думаю, у нас получится.

Его энтузиазм меня заинтересовал. Я на Марата взглянула.

– Ты очень хочешь эту должность, да?

Он спокойно кивнул и сознался:

– Да, очень хочу.

– И готов терпеть меня?

– А тебя надо терпеть? – подивился он. Брови взлетели вверх, взгляд был откровенно насмешливым.

Я пожала плечами.

– Я избалованная и капризная, ни к чему не приспособленная. Ты же знаешь.

– Ты – Марьяна Дегтярева, - ответил он. – Тебе не нужно об этом даже думать.

– Да, - вырвалось у меня без всякого воодушевления.

– Расскажи мне о себе, - попросил он. – Как ты живёшь?

Этот вечер, наша встреча, этот разговор, здорово действовал мне на нервы, если честно. Я всё ещё пыталась уложить в своей голове, что Марат сидит напротив меня, что он вернулся в мою жизнь, так или иначе, что мы разговариваем с ним практически спокойно, без криков и ссор, как раньше, и это теперь моя, наша с ним реальность. Ещё несколько дней назад Давыдов был моим прошлым, о котором мне всё ещё было тяжело вспоминать, а теперь мы сидим в ресторане, друг напротив друга, и ведем светские беседы. О моде, о погоде… кто как жил эти пять лет.

Чудно.

– Как обычно, - ответила я. – Живу, как обычно. Поздно просыпаюсь, хожу по магазинам, на фитнес, придумываю себе проблемы, чтобы было не так скучно.

Я смотрела в сторону, а Марат на меня. Очень внимательно смотрел. Потом сказал:

– Ты не такая, ты же знаешь.

– Я именно такая, Марат. И папа это знал, поэтому переложил ответственность за мою жизнь на другого человека, мне самой не доверил. Я ничего не решаю.

– Маша…

Я подняла руку, прося его замолчать, после чего продолжила:

– Он всё сделал правильно, я его в этом совсем не виню. Последние две недели… показали, что я не в состоянии справиться с проблемами. Я растерялась, испугалась… я буквально впала в панику.

– Марьяна, у тебя отец умер. Потом мать ожила. Кто угодно бы впал в панику.

Я молчала, нервно водила пальцем по скатерти.

– Я просто думаю, что если бы за моей спиной не было… Шуры, Пал Палыча, роты охраны и сотрудников… не было отцовских денег, наверное, я бы пропала.

– Начнем с того, что если бы у тебя не было денег, то и половины проблем бы не было, согласись. А деньги, солнышко, это не повод расслабиться и получать удовольствие, деньги – это ответственность. А твои деньги – это тяжелая ноша. Это крест, который тебе предстоит нести. Твой отец это прекрасно понимал.

Мои губы дрогнули, но я запретила себе плакать. Ладно бы, если бы мои слёзы увидел Давыдов, но людям вокруг свою слабость показать было нельзя. Я сделала прерывистый вдох, вскинула голову, расправила плечи. Заставила себя взглянуть на Марата открыто, и даже губы в улыбке раздвинула.

Он мне кивнул, подбадривая.

– Вот и умница. Расскажи мне о матери и сестре.

– Да что рассказывать? Это оказалось не так сказочно, как я себе вначале представила. Поначалу, конечно, шок. У меня есть мама, у меня есть сестра, я не одна на этом свете, а потом… потом я с ними познакомилась.

– Они тебе не понравились?

– Дело не в этом. Они не должны мне нравиться, они самые близкие мне люди, разве не так? И не важно, нравятся они мне или нет. Я должна чувствовать какое-то родство.

Марат усмехнулся, посмотрел на меня с сожалением.

– Такого не могло быть, Маш. Нельзя взять и полюбить двоих взрослых, незнакомых тебе людей.

– Но она ведь моя мама! – громким шепотом проговорила я.

– Которую ты не знала никогда.

– В этом нет ее вины, - выпалила я, но тут же исправилась: - То есть, есть, конечно, но… - Я всеми силами старалась сформулировать то, что меня мучило. – Папа был старше неё, я не говорю, что я недовольна своей участью, тем выбором, что он за меня сделал, но он мог бы расстаться с ней более… интеллигентно.

– Это как? Оформить совместную опеку? Чтобы ты жила то в особняке, то в маленькой квартире в провинциальном городке? Чтобы имела возможность сравнить, чтобы в твоём сознании всё перепуталось окончательно?

– Марат, он записал её в покойницы!

– Ну да, - с натяжкой согласился он. – Может быть, он переборщил, был не прав. Но каждый справляется с предательством так, как может.

– Я люблю папу, - решила я объяснить свою позицию. – Я знаю, как сильно он меня любил, сколько он сделал для меня. Я всегда буду думать о нем только как о любимом папочке, моем герое. Но в некоторых моментах он откровенно переборщил, и натворил такого, что этого невозможно понять, Марат!

– Ты будешь общаться с матерью и сестрой?

– Я не знаю, - честно призналась я. – Я хочу… наверное. Но меня не покидает ощущение, что мы с ними с разных планет. И мне за это стыдно. За то, что я не понимаю и не принимаю…

– Хочешь общаться – общайся, - сказал он, - только не давай им подумать, что они могут тобой пользоваться.

– Это трудно, - призналась я. – Мне всегда кажется, что я должна им что-то компенсировать…

– Конечно, отсутствие денег, - усмехнулся Давыдов. – Марьяна, не забывай, что твоя мать взрослая женщина, и она построила свою судьбу так, как посчитала нужным. Правильно или нет. Она вышла замуж за человека, которого выбрала, прожила с ним много лет, ещё одну дочь родила. И не исчезла из её жизни. Потому что исчезать было больше некуда. А за тебя она даже не боролась. Просто опустила руки, и стала жить дальше.