Принцесса самозванец и целебная маска

— Вот упёртый парень! — сказал один араб на родном языке.

— Хитрый засранец. — ответил ему второй.

Вскоре в каюту зашли ещё пара матросов чтобы отвести ещё двоих на прогулку. Джомни не хотел упускать возможность ещё раз взглянуть на судно в свете свежепрочитанной информации, и заодно, оказаться подальше от странной до мурашек женщины. Но матросы остановили его, и ему пришлось остаться один на один с ней.

Ужин принесли не дождавшись возвращения арабов. Джомни молча продолжал читать, в надежде на то что удастся избежать совместного приёма пищи с той женщиной, которая вызывала у него больше раздражения чем пиратский плен сам по себе. Но матросы накрыли на стол и сказали:

— Либо вы едите, либо мы накормим других.

Джомни не нашёл целесообразным дразнить пиратов раньше времени, и, почистив руки остатками салфеток, приступил к ужину. Нимхэ стремительно последовала за ним.

— Приятного аппетита. — сказала она и с улыбкой заглянула Джомни в глаза.

Джомни дежурно улыбнулся, и на родном языке своего племени пожелал ей подавиться. Она ещё раз улыбнулась, затем дёрнула ушами и поменялась в лице. На мгновенье промелькнула грусть которая быстро сменилась азартом. Она хитро прищурила глаза, и не отрывая взгляд от Джомни продолжала грациозно орудовать ложкой. Закончив ужинать, Джомни протёр салфеткой губы, швырнул её на стол, и скривившись в притворной улыбке сказал:

— Благодарю за угощение, принцесса Нимхэдриель. — сказал он на русском и плюхнулся на кровать захватив со стола книгу.

Нимхе улыбнулась и несколько секунд помолчала, пока Джомни искал нужную закладку в книге. Она грустно вздохнула, и на родном языке Джомни ответила потухшим голосом:

— Надеюсь тебе понравилось. — Сказала Нимхэ, и облокотившись на стену грустно уставилась на свои колени.

Джомни не обратил внимания. Нимхэ совершенно спокойно могла выяснить о его происхождении по образцу его крови или из судового журнала парома, или в документах что лежали у него в рюкзаке. В любом случае у неё было полно возможностей подготовиться к встрече. Но может быть удастся хоть что-то узнать у неё, ну не может же он упустить шанс выцепить хоть каплю полезной информации, обречённо уставившись в книгу. Джомни подумал, что если ему суждено стать разведчиком своего племени, то ему придётся избавиться от эмоций. А отчаяние, презрение и ненависть как раз самые опасные из них.

Джомни положил книгу на свою грудь и стал пристально рассматривать пружины на верхнем матрасе. Духи не заставили себя ждать. Нимхе тоже легла на кровать и горько вздохнув сказала:

— Её зовут Мать Гидра. Подводную лодку.

— Как у Лавкрафта? — задумчиво спросил Джомни.

— Да. Как у него. Я обратилась к ней за помощью, а она поглотила меня, и требует ещё.

— Черти - так себе помощники. Видать плохи у тебя дела если ты просишь помощи у железки.

— Ты даже не представляешь насколько.

— Ну почему, представляю. Меня изгнали из племени за хамство, отобрали наследство, испортили свадьбу, обокрали в поезде, чуть не утопили на пароме, толкали на убийство, закрыли в этой камере и откармливают как жертвенного барашка. — сказал Джомни и повернулся к Нимхэ.— Воришки особенно разочаровали. Любимые часы свистнули! Теперь даже не могу посчитать сколько мне осталось до жертвоприношения.

Нимхэ захихикала. Естественно, а иначе зачем бы она обращала на него внимание. Вряд ли она была обделена плотскими утехами на корабле доверху набитом молодыми чернокожими матросами, тут было что-то интересное. Не похоже это на религиозную секту, Лавкрафт не в почёте у тех, кто серьёзно воспринимает свои религиозные убеждения, да и судно, хоть и старое, но не по карману ни одной секте. Скорее всего.

— Жертвоприношение через шестнадцать суток. Сейчас посидите в карантине, и капитан принесёт вас в жертву испанским пограничникам. — сказала Нимхэ тихим голосом и едва заметно улыбнулась.

— Лучше бы принесли меня в жертву Ктулху. — ответил Джомни и лёг на спину.

Нимхэ ещё раз мило посмеялась, и Джомни даже показалось что смех был искренним.

— А меня повезут в Лондон — сказала Нимхэ и обречённо вздохнув, тоже легла на спину и стала поправлять рубашку.

Джомни вздрогнул. За всё свое путешествие он никому не сказал что направляется в Британию. Может отец кому и сказал об этом, но ни в документах ни в переписках он бы об этом распространяться не стал, да и братья были взрослыми суровыми дельцами, они отлично умеют помалкивать. Джомни испугался, что Нимхэ увидела как он поднял брови при упоминании его цели. Джомни с ужасом предположил что она умеет читать мысли, и решил это проверить.

— А если я расскажу про Мать Гидру?

— Кому? Полицейским на улице? — засмеялась Нимхэ — “Меня похитила сексуальная эльфийка, отобрала у меня часы и держала в плену на атомном крейсере” — кривлялась Нимхэ изображая низкий голос.

Джомни услышал как Нимхэ шелестя накрахмаленной рубашкой поворачивалась на кровати. Затем она издала дрожащий вздох и шмыгнула носом. Ещё раз тихо вздохнула и сказала:

— Капитан… Думаешь мне сильно хотелось с ним связываться? — прошептала она — Мой народ в беде.

— Орки беспокоят? — ухмыльнулся Джомни.

— Если бы. — сказала она шепотом и добавила — Британцы.

Глава 6 Откуда берутся эльфийки

Доктор сидел у себя в каюте нацепив две пары очков. Он облизывал морщинистые губы и наносил надписи на карту Европы на родном греческом языке. Стройные таблицы заполнялись процентами а даты на крохотном бумажном календарике обводились красными кружочками в шахматном порядке.

— Ничего не понимаю. — сказал он сам себе.

Доктор встал из-за письменного стола и поднял одну пару очков как диадему, а вторую сдвинул на самый кончик носа. Он думал только об одном. Одном единственном маленьком польском городке где по официальной версии была первая вспышка эпидемии. Это был родной город профессора Петровской, которую и обвинили в геноциде.

Согласно вракам “шакалов пера”, как доктор называл журналистов, она хотела продлить себе жизнь, а погубила несколько тысяч людей за одну неделю. Но вот незадача. Криминальные заголовки говорили о том, что в международный розыск она попала за месяц до первых жертв своего оружия.

Доктор открыл в электронной книге её портрет, и стал смотреть на него через узенькие аптекарские очки, выставив книгу на вытянутую руку. С портрета на него смотрела сухонькая старушка, с длинным крючковатым носом, красивыми бровями и гладким высоким лбом. Она как будто была актрисой в гриме, которая играет ведьму в детском спектакле. Но сквозь образ сказочной ведьмы проступало нечто доброе, счастливое, старенькие глаза так и сияли счастьем. Она показалась доктору совсем не похожей на ту женщину, которой чего-то не хватало.

— Чёрт-те его знает что творится у женщин в головах. — тихо проговорил доктор и услышал стук в дверь.

В каюту доктора зашел Нимхэ, доктор предложил ему второй стул и стал завершать остатки мыслей на своих пометках.

— Как дела на личном фронте? — спросил доктор, снял очки и усмехнулся.

— Давно уже нет вестей. Она прячется не только от них, но и от меня. — Сказал Нимхэ и взял со стола доктора книгу с портретом Петровской. — Даже не знаю, жива ли она ещё. — добавил он грустно.