Принцессы не прощаются

– И что вы по этому поводу думаете?
– Виктория прокашлялась, успокоилась. Даже перевела дух.

– Лида мне нравится. Егор - нет. Что я могу думать?

– Но Егор исправится, я обещаю! Я же обещала!
– разнылась Виктория.

Она именно ныла и канючила, очень смешно. Я чуть было не сорвалась и не стала глумиться, услышав это.

– Вика, он не исправится.

– Ну почему?

– Он сделал свой выбор. Ему выдали наследство. Всё.

– А кому...

Ах, бедная женщина волновалась о деньгах Льва.

– Ей, - усмехнулся он кивнув на... меня. Виктория упала грудью на стол, вылупив глаза.

– В смысле?..

– Ну не прям ей. Просто ну будет же правнук однажды? Может ему надоест жить в нищите и он решит стать богатым человеком. Да найду поди куда пристроить... Опять таки Илья ещё есть. Ну-ну, Вика... Лид, там водичка, ага правее посмотри. Да, да, прям на лицо плесни. Ну Вика... она же со страху сама сейчас родит, лишь бы ей все досталось. Эх, беда, долго же мне жить ещё... ну не страшно, продам если что Петрову. Он умный парень.

Я не стала ждать, пока твоя мать придёт в себя, извинилась и ушла из кабинета. Смотреть, как приводят в чувство несчастную обнищавшую женщину совсем не входило в мои планы. Что-то подсказывало, что от неё я ещё хапну горя, но вот как именно она к этому вопросу подойдёт — оставалось загадкой. Нина поглядывала на меня подозрительно, как будто увидела голой.

– Что?
– я развела руками, а она как-то печально поморщившись кивнула на какие-то бумажки.

Я подошла ближе и стала листать странички непонятного договора не договора, как бы оно не называлось - меня... увольняли. Приехали, блин. Увольняли со всеми компенсациями, почестями и поклонами. По-царски прямо-таки.

– Как?..

– Оля из бухгалтерии принесла, - пожала плечами Нина.
– И телефон у тебя звонил.

Я уже догадывалась что там. Х принадлежал все тому же Симонову. Chic через дальние дали тоже имел связь с кем-то из владельцев, только «Колесо» неприкосновенно, но... и они написали простите-извините.

Роскошные перспективы. Я собрала все бумажки и решительно двинула обратно к Симонову, желая рубить головы.

Викторию уже отпоили водой и теперь они рыдала, а Лев сидел напротив неё на корточках и спокойно объяснял, что все будет хорошо, а деньги - не главное.

– Ну как?
– вопрошала она, выворачивая пальчики и пуская пузыри из носа.

– Так, - кивал Симонов.

– Я не понимаю... я просто... не понимаю.

– Все наладится, Вика. Просто соберись, хорошо?

– Ну я все могу понять... все... но это не могу, - она потёрла кулаками глаза.

Макияж даже не тронулся с места. Вообще ничто не съехало с лица.

– Мне так грустно, - вздохнула она, возводя глаза к потолку.
– Знаете, как будто радости больше нет... пусто на душе. Одиноко... темно.

Да уж, а она поэтесса.

– Я же... я просто... не понимаю. То есть, это не укладывается в моей голове, - Вика кивнула пару раз, потом нервно сглотнула.
– Вот знаете... прямо совсем. Я пытаюсь, я правда пытаюсь, но я... не понимаю. Я прикладываю усилия, но все бесполезно!

– Вика, - вздохнул Симонов.
– Тебя же никто не просит работать!

– Что?
– она несколько раз хлопнула ресничками.

– Работа. Ну когда ты что-то делаешь и за это платят.

– Фу... я не проститутка, - выдала она.

– Кхм, - прокашлялась я.
– К слову про работу, граждане! Какого фига произошло!?

Я бросила на стол Симонова Документы, сообщающие, что отныне я нищая и безработная.

– Это что?

– Ты теперь не работаешь, - с тем же терпением, что только что Вике, пояснил мне Лев.

– Почему?

– Ну у вас же все серьёзно, - он даже... улыбнулся.
– Значит ты не работаешь. Ну не пристало жене...

– Врача!
– напомнила я.
– Жене врача. Не олигарха.

– Я тебя умоляю! Да не по средствам он живет, ты не заметила?

– Я не понимаю, - всхлипывала на фоне Вика.
– Я пытаюсь. Правда...

– Он вложился...
– начала я, не уделяя Виктории внимания.

– Умоляю тебя ещё раз! Во что? Милая моя... Все проверено, все подстроено. Если копнуть - то я просто давал ему деньги, которые он же куда-то «вложил»! Ну чуть больше. Не существует никаких заработков. Ну о чем речь, мальчик ещё студент! Отпускать его... он дел наворотит. Ты девушка хорошая, это я понял. Ипотеку погасим, Люсе приданое будет. Может потом ее с Илюшей породним, чтобы все ровненько поделить без лишних людей. Ты собой занимайся, ни о чем не переживай. О Егоре заботься. Давай только обговорим сразу: друзей своих, дураков, пусть бросает. Я тут набросал списочек, вот... он с этими мальчиками когда-то дружил.

Лев разложил на столе анкеты. Богатенькие парни, я их видела с тобой в самую первую встречу после «Почты».

– Те что с ним ходят, эти не очень. А вот эти мне нравятся. Ну вот этот нет... уберём.

И Симонов смахнул со стола одну из анкет.

– Ого, - протянула я.

Вика слушала во все уши, кивала. Соображала что-то видимо.

– Теперь понятно?
– уточнила я у неё, отвечая на один из сотни ее глупых вопросов.

– Да... про Егора понятно, - безжизненно ответила она.
– Лев Аркадьевич, а я?

Вопрос не в бровь, а в глаз.

Твоя мать ничегошеньки не осознала.

– Я пойду, ладно?
– я смело посмотрела в глаза Симонову и он не выдержав отвернулся.

– Куда?
– испуганная Виктория почему-то вцепилась в мою руку мокрыми пальцами, будто искала поддержки. А может так оно и было?

– Работу искать.

Твой дед кричал мне что-то в спину, а я даже не обернулась, уверенная, что и без продолжения его пламенной речи обойдусь. Мне осталось понять, как все это выложить тебе...

 Глава двадцать седьмая. Звенит январская вьюга

Такси заносило на сыром снеге. Вьюга была жуткая, метель, ад на дороге и особенно в твоём посёлке. Я сидела вцепившись в обивку сиденья и в груди жутко пекло от моих дурных мыслей и новостей, которые никак не укладывались в голове.

Одно точно: я лгать и скрывать ничего не собиралась. Не в моих это правилах. Я не трепло, но точно знаю чьи секреты и от кого хранить. И никогда не поставлю интересы врага над интересами друга, пусть это и не по джентельменски. Ну и да, вставать между родственниками идея не лучшая, но знаешь что, Егор? Я может и ушла бы, но остался бы ты и твой дед со своим мерзким секретом.