Принцип неверности

— Правильно рассуждаешь, Максик, — перебила я его. — Именно — вещь! Погорельцов просто использовал тебя. И не в твоем положении можно качать права и строить обиженную физию. Я своими глазами видела, как Погорельцов совершил на тебя вполне реальное покушение буквально полчаса назад!

— А что в этом удивительного? Он раньше это делал, — пожал плечами Хрыкин. — И идея была с самого начала его. Но вот только непонятно, почему мне об этом случае — о деталях ничего не было известно?

— Давай-ка по порядку, мы что-то отвлеклись, — потребовала я, загоняя машину в стояночный карман и глуша двигатель. Торопиться было некуда, а певец не рассказал мне ничего такого, на что можно было бы подловить Погорельцова. Все это какая-то мелочовка.

— Ты ходишь вокруг да около, мы только время напрасно теряем, — договорила я. — А Погорельцов возьмет и смоется с твоими денежками, ищи потом ветра в поле!

Хрыкин на минуту задумался. Видимо, он все еще не желал верить в то, что его собирались банально кинуть. А возможно, и вообще прибить. Наконец он монотонно заговорил:

— Когда стало понятно, что обычным путем раскрутить меня не удастся, Погорельцов придумал для меня имидж. Эдакий скандалист, буян и прочее. Провинциальный талантище-самородок с нестандартным поведением. Одним словом, самобытная личность. Всего лишь несколько скандалов — и обо мне заговорила пресса. С журналистами обычно общался Погорельцов. Теперь я понимаю, что он платил им за эти статьи. В выигрыше были все. Потом Погорельцов пропихнул несколько записей моих песен на радио. Мелькнуло несколько клипов на ТВ. Там ведь не надо петь вживую…

— Погоди, не части. — Мне хотелось до конца понять всю эту кухню. — В чем заключалась суть твоих скандалов? И какая от них выгода тебе, Погорельцову и журналистам?

— Это же просто. Скандалил я обычно в клубах средней руки. Участниками скандалов бывали, как правило, более или менее известные люди. Во всяком случае, их имена на слуху у публики. Рядом с ними мое имя тоже невольно запоминалось. А соответственно, и Погорельцов попадал в сводку, поскольку «улаживал» все эти конфликты. Журналисты получали деньги и одновременно поднимали рейтинги своих изданий.

— Получается, что Погорельцов оплачивал все твои выходки, но при этом жаловался на твой плохой характер? — уточнила я.

— Ну, да.

— Дальше что?

— Дальше появился Вадик Галушко. Он предложил добавить к скандалам еще и покушения на меня. Сам же их разрабатывал и планировал. Мне оставалось только подыгрывать им. Популярность моя сильно поднялась. Меня стали узнавать на улицах…

— А как Погорельцов объяснял публике эти покушения?

— По-разному, но в основном тем, что некая преступная группировка пытается наехать на нас, требуя выплаты части денег за концерты. Говорили, что меня хотят похитить ради выкупа. В общем, они придумывали самые невероятные сказки, которые журналисты с удовольствием раздували.

— Значит, и здесь, в Тарасове, ты знал, что на тебя будут срежиссированные покушения?

— Не совсем. Здесь началось что-то непонятное. — Кажется, Хрыкин и сам начал задумываться о том, что же такое происходило с ним во время этих гастролей. — Здесь с первого же дня все пошло не так, как всегда.

— Что ты имеешь в виду?

— Например, историю с петардой в букете. Я же говорю, что всегда знал о том, где, когда и каким будет очередное «покушение». И вдруг — прямо на вокзале такое! По сценарию гастролей ничего этого не должно было случиться.

— А ты что, не спросил у своих «кураторов»?

— Спросил, но они убедили меня, что это — ваша подстава. Говорили, что вы таким образом набиваете себе цену.

— А ты не знал о том, что Погорельцов и Галушко нанимали в других городах местных телохранителей, а потом не платили им за это?

— Про телохранителей — знал, а вот про то, что не платили, — понятия не имел. Меня это просто не интересовало. Деньгами распоряжался Погорельцов.

Хрыкин либо врал, либо действительно был очень наивным человеком.

— Я же потому и ругался с вами, — продолжал рассказывать певец. — Галушко говорил, что ситуация — по вашей вине — вышла из-под его контроля. Говорил, что ради денег вы пойдете на все. А отказаться от ваших услуг невозможно, поскольку Арчиров неграмотно составил контракт с вами, и, если не будет уважительной причины, вы через суд просто арестуете всех нас. Якобы у вас имеется какой-то компромат на всех нас.

— Если бы! — мечтательно проговорила я. — Я бы тогда с тобой не возилась и душеспасительных бесед не вела.

— А потом я случайно подслушал разговор Погорельцова и Галушко. Он касался меня и вас.

— Вот с этого места — поподробнее, пожалуйста, — оживилась я.

— Да я ничего толком не понял, — замялся Хрыкин, — Владимир Алексеевич говорил, что от вас надо срочно отделаться, поскольку вы что-то там обнаружили и, если вы вздумаете дальше копать, всем нам наступит крышка. Галушко ответил, что он обязательно что-нибудь придумает. Погорельцов предложил устроить несчастный случай для нас обоих…

— Когда это произошло? — быстро спросила я.

— После поездки за город…

— Понятно, продолжай.

— Я тогда не понял, что значит — устроить «несчастный случай для обоих». А потом до меня дошло, что второй — это я! Поэтому я и испугался.

— О том, что тебе намазали с изнанки трусы финалгоном, ты тоже ничего не знал?

— Нет.

— Все понятно. Могу тебя, Максик, обрадовать, — подвела я итог. — Твои премилые руководители решили избавиться от тебя еще до приезда в Тарасов! И, судя по всему, они вряд ли откажутся от своих намерений. Ты для них — страшный человек!

— Почему это страшный? — испуганно спросил Хрыкин, отодвигаясь от меня, насколько это позволял салон «Фольксвагена».

— Ну, пусть не страшный, но опасный — это абсолютно точно, — смягчилась я. — Знаешь много! Можешь все это рассказать прессе. А это — не просто конец карьеры Погорельцова. Это, скорее всего, еще и посещением прокуратуры ему грозит, а там и до Следственного комитета недалеко. Их, на первый взгляд, невинные шутки-розыгрыши с покушениями вполне могут потянуть на статью Уголовного кодекса. И кто его знает, вполне возможно, что следователи нароют еще какие-нибудь их прегрешения… в прошлом.

— И что мне теперь делать?

— Для начала мы заедем в гостиницу и заберем твои манатки. А потом я тебя познакомлю со своим приятелем-журналистом. И вот ему-то ты расскажешь все! Причем во всех подробностях.

— Я боюсь, — убитым голосом пролепетал Хрыкин, опуская голову.

— Чего?

— Не чего, а кого. Галушко! Он жуткий тип! У него в каждом городе связи в полиции или с бандитами, — с абсолютной уверенностью сказал Макс.

— С чего ты взял? — удивилась я.

— А что вы думаете — как ему удавалось заминать мои скандалы с полицией?