Природа жестокости

— Эм… да, всё равно, — ответил я, закатив глаза, показывая, что я совсем не впечатлён.

Затем я схватил Сашу за край свитера и потащил обратно к дому.

— Я позову тебя потом, — сказала Саша.

Девочка кивнула и улыбнулась. Когда она посмотрела на меня, то её улыбка пропала, словно она была расстроена тем, как грубо я себя повёл с ней. Ей остаётся только пережить это и всё.

Когда мы вышли из поля её зрения, Саша ударила меня в живот за моё поведение с Ланой.

— Ты не должен был так себя вести. Она была милой, — раздражённо сказала она.

Я старался восстановить дыхание, и потом, для девочки у Саши очень хороший удар.

— Тьфу! Тебе нравится здесь, не так ли?! Ты что забыла наш план убедить маму уехать обратно в Лондон? Мы только приехали, а ты уже заводишь друзей.

— Слушай, Роб, тебе нужно выбросить идею о том, что мама когда-нибудь простит папу за то, что он сделал. Это может и не похоже на наш прошлый дом, но мы сейчас живём здесь. Не знаю как ты, а я собираюсь наслаждаться всем этим.

Сестра перекинула волосы через плечо и ушла в гостиную к маме. Я посмотрел назад и увидел Лану, которая шла по траве к своему дому. Её присутствие заставило Сашу думать, что это место могло ей понравиться.

И за это я её ненавидел.

Часть вторая

Жестокость трудно простить

Глава 5

Остаток вечера мне удаётся провести в своей комнате, перечитывая «Илиаду», по сути дела, чтобы избежать столкновения с Робертом. Саша уехала, чтобы встретиться с одним из своих «информаторов в области звёздных сплетен» или как там его, и не вернётся допоздна.

Следующим утром я готовлюсь к своему первому дню на работе. Моя смена начинается в десять, так что мне снова удаётся избежать встречи с Робертом, который уезжает на работу в семь тридцать. Я убедилась, что у меня есть карта метро и карточка «Оустер» (прим. пер.: карточка, позволяющая передвигаться любым транспортом в Лондоне), которую я заказала онлайн, и она надёжно спрятана в портфеле, точно также как мой обед и инсулин.

Я запоминаю свой маршрут, пока иду к станции метро. Мне нужно пересесть на северную линию до «Кинг-Кросс», а затем на линию «Пиккадили» до «Найтсбридж». Когда я прибываю на станцию, там полно людей, идущих в разные стороны. Это абсолютно новый опыт для меня, так как я привыкла к спокойно тихой жизни. Последний раз, когда я была здесь, Саша всюду меня возила сама, поэтому мне не нужно было ездить на метро. На мгновение я останавливаюсь, пытаясь понять в какую сторону идти до правильной платформы, когда женщина больно ударяет меня, бормоча раздражения под нос.

После ещё одной маленькой паники, когда я думаю, что потерялась, я, наконец-то, благополучно добираюсь до «Баккино» без пяти десять. Саша сказала, что мне нужно надеть чёрную юбку-карандаш, чёрные балетки и белую блузку в качестве униформы, поэтому на прошлой неделе я купила несколько нарядов. Я натягиваю юбку вниз и открываю дверь, которая сделана из стекла. Здесь также есть столики, расположенные на улице.

Алистер — первый человек, которого я вижу. Я прихожу к такому выводу, что у него необычный характер, особенно когда он представляет меня девушке с короткими тёмными волосам и кольцом в носу по имени Данни, но вместо устного ответа, он всё поёт. Данни говорит мне, что он постоянно поёт, когда в хорошем настроении. Я отвечаю ей, что это сделает мою работу интереснее. У неё великолепный восточно-лондонский акцент и она очень разговорчива, а также девушка знакома со всеми сортами сыра и вина.

После часа или два работы я поглощена тем, сколько сортов сыра могут вместиться в мою голову: «фиоре сардо» (светлый сыр с тёмной кожицей), «каприно» (белый), «горный горгонзола» (бледный с голубыми крапинками), «пармижиано реджиано» (бледный и рассыпчатый), «босина рабиола» (светлый и белый сверху) и так далее.

Я стараюсь запомнить, что из них что, но некоторые так похожи, что я не знаю, смогу ли когда-нибудь наловчиться и различить их. Хорошо, что здесь я проработала официанткой первые пять лет моего обучения в колледже, а так всё остальное казалось для меня обычным.

— Это придёт с практикой, — успокаивает меня Данни (про сыры). — Можешь взять небольшой перерыв, прежде чем здесь станет людно.

Я иду в ванную, а затем в комнату для персонала, где перекусываю, прежде чем возвращаюсь. Сейчас ресторан переполнен и Алистер стоит у дверей, приветствуя группу бизнесменов. Затем мои глаза двигаются к окну, где я вижу прогуливающегося Роберта. Он одет в рубашку и чёрные очки, а также держит пиджак в руке. Я вздрагиваю, когда понимаю, что с ним его отец.

Пока я убираю и освобождаю один из столиков, эти двое заходят в ресторан. Прошло пару лет с тех пор, как я видела Алана, но он по-прежнему остаётся одним из самых пугающих людей, с которыми я только сталкивалась в жизни. Он немного напоминает мне Хью Гранта. Точнее его героя — Дэниэля Кливер в фильме «Бриджит Джонс». Такой же обаятельный. Такой же придурок. Душа чёрная как смола.

Алистер весело приветствует их и проводит к столику. Как только они усаживаются, глаза Роберта начинают искать меня, и я тут же отворачиваюсь и начинаю усерднее работать. Следующая вещь, которая происходит — кто-то касается моей руки. На секунду я думаю, что это Роберт, но повернувшись, обнаруживаю Алистера.

— Роб и Алан просят тебя, — говорит он с улыбкой. — Ты можешь взять их столик?

Я улыбаюсь в ответ, а внутри отвечаю ему саркастическим тоном «О, замечательно!».

— Лана Суини, — объявляет Алан, когда я подхожу к их столу с двумя меню и кувшином воды. — Ну, разве ты не загляденье. Когда-то ты была ничем, одна кожа да кости. Как пару лет могут творить чудеса, а?

— Точно. Рада видеть Вас, Алан, — отвечаю я, стараясь быть как можно вежливее.

— Ах, ты это слышал сын? — говорит он, наклоняется к столу, чтобы прикоснуться к руке Роберта. — Каждый раз, когда я слышу её ирландский голосок, то всегда вспоминаю твою мать. В своё время она была ещё тот огонёк.

Мне становится забавно от того, как по-разному говорят друг о друге Лиз и Алан. Алан говорит о Лиз с долей задумчивой ностальгии, а Лиз говорит об Алане только с ядом и отвращением. Думаю, словив своего мужа в постели с другой женщиной, вы бы делали тоже самое.

— Пожалуйста, пап, я не хочу думать о своей матери, как об огоньке. Это неправильно.

Алан смеётся.

— Что ж, тогда ты счастливчик, потому что я не говорил, какая она было ого-го...

— Папа! — восклицает Роберт, широко распахнув глаза.

— Какой обидчивый, — говорит Алан с кривой усмешкой. — Говоря о матерях, как Фиона, Лана? Она по-прежнему штурмует в форме полицейского?

Я забавно усмехаюсь ему.

— Хм, да. С тех пор, как стала полицейским.

Алан продолжает улыбаться, глядя вниз на меню.

— А я думал, у неё был фетиш, — бормочет он весело.

Роберт давится водой и начинает кашлять. Иногда я задаюсь вопросом, на самом ли деле он похож на Алана или просто пытается ему подражать. Если это так, то у него явно искажённое представление о качествах, которым стоит подражать. Но люди часто становятся слепыми, когда дело доходит до родителей. Интересно, есть ли в Роберте порядочность под всей его бравадой?