Природа жестокости

— О, Филлип, — говорит она, — на прошлой неделе я съела за обедом ростбиф — это и стало причиной этих слухов. Действительно, девушек иногда раздувает, ты же знаешь.

Не знаю, возможно, из-за строения рта она кажется довольно грустной, несмотря на то, что улыбается.

Филлип смеётся и сворачивает интервью, похвалив её за самый лучший сингл и музыкальный клип, который с невероятной скоростью распространяется в интернете. Также он отмечает, что она совершенно не выглядит раздутой сегодня, показывая её подтянутый животик поверх чёрных сексуальных штанов.

Закончив сворачивать бельё, я беру свои вещи для работы, закрываю дом и направляюсь на станцию метро. Когда я добираюсь до ресторана, то попадаю в час-пик. Данни отпросилась на два часа раньше, поэтому не хватает людей. Я верчусь, как белка в колесе, поскольку бегаю от столика к столику, принимая заказы, доставляя еду, и интересуюсь, нужно ли клиентам что-то ещё и т.д.

К концу смены, в 7.30, моя униформа официантки практически прилипает ко мне. Со стороны Алистера, несправедливо заставлять свой штат носить такие узкие чёрные юбки в летнюю жару. С другой стороны, ресторан, вероятно, имеет слишком высокий уровень для футболок и шорт.

Я так рада закончить работу, что просто выбегаю из этого места, полностью готовая к хорошему ужину и пораньше лечь спать. Но добравшись до станции метро, я понимаю, что вышла из ресторана без своей сумочки. Я запускаю руку в карман своей юбки и с облегчением обнаруживаю, что, по крайней мере, мой проездной и мобильник со мной. Слишком уставшая, чтобы возвращаться в ресторан за сумочкой, я решаю просто оставить её там до понедельника и иду на платформу. Но пока я жду поезда, меня поражает ещё одна неудачная мысль. В ресторане было настолько оживлённо, что я совершенно забыла принять инсулин и перекусить. И от этого у меня появляется ощущение тошноты.

Обычно я нахожу где-нибудь ванную для того, чтобы принять своё лекарство, но поскольку дорожный набор находится в сумочке, которую я забыла в ресторане, этот вариант не работает. Ощущение болезни накатывает на меня так быстро, что мне не хватает сил вернуться за лекарством, но дома лежит мой основной запас, поэтому я решаю сесть на метро. Ведь я смогу продержаться час, надеюсь.

Грохот приближающегося поезда только усиливает моё беспокойство. Через секунду кто-то близко подходит ко мне. Я поворачиваю голову и вижу, что это Роберт, возвращающийся с работы.

— Лана, — говорит он низким голосом, кивая головой.

Встреча с ним приносит мне облегчение, и я моментально забываю, что мы не разговариваем.

— О, Роберт, слава Богу, — вздыхаю я, обвивая его руками.

Он перемещает лицо к моим волосам, и я чувствую, как мужчина резко вдыхает.

— Ну, не то, чтобы я жалуюсь, или что-то ещё, но ты в порядке? — осторожно спрашивает он, захваченный врасплох моим объятием.

Я отстраняюсь.

— Да нет, я имею в виду, что просто рада видеть тебя.

На какой-то миг у него на лице появляется выражение сильного желания, но быстро исчезает. Рассмотрев меня, он говорит:

— Ты не очень хорошо выглядишь.

Роб прижимает руку к моей пояснице, и мы входим в вагон.

Свободных мест нет, и едва хватает места стоять, поэтому я упираюсь плечом в грудь Роберта, а он держится за поручень.

— Со мной всё будет в порядке, как только я доберусь до дома. Сегодня в ресторане было очень многолюдно, и я не приняла свой инсулин. Затем я ушла и забыла взять сумочку, поэтому сейчас мне действительно нужно добраться до дома, где я приму лекарство и что-нибудь поем. В принципе, чувствую себя дерьмово.

Все мои слова выскакивают слишком быстро.

Его выражение лица смягчается, и он притягивает меня так, что я основательно прислоняюсь к нему, переместив на него всю тяжесть своего тела.

— Господи Иисусе, ты уверена, что с тобой всё будет в порядке? Ты сильно потеешь.

Он проводит большим пальцем по моему виску.

Я дарю ему нерешительную улыбку.

— Возможно, это просто из-за жары.

— Да, — соглашается Роб, обводя глазами мои черты лица. — Такое часто случается?

— Никогда. Я никогда не забываю свой инсулин. Быть уверенной, что сахар в моей крови в норме — главное для меня. Это была слишком утомительная неделя.

Я поворачиваю своё лицо так, что оно располагается на изгибе его шеи. Чувствую себя слишком плохо, чтобы нервничать о том, что нахожусь близко к нему, нуждаясь в комфорте сильного тела Роба больше, чем злиться из-за тех фотографий, которые он сделал. Мужчина напрягается, а затем расслабляется, обнимая меня руками.

— Это моя вина? — спрашивает он у моих волос.

— Частично, — честно говорю ему.

— Сожалею, — шепчет Роб.

— Я тоже сожалею. Мне не надо было удалять твои фотографии. Это было ужасно. Просто я была так смущена ими и шокирована.

Также где-то очень-очень глубоко в душе я польщена сверх меры, но никогда вслух в этом не признаюсь.

— Успокойся, — говорит Роберт, и нежно проводит по моим волосам. — Мы можем поговорить об этом позже. Просто давай сосредоточимся на том, чтобы ты добралась до дома.

Закрыв глаза, я позволяю ему держать себя и использую близость, чтобы вдохнуть запах Роба. Я почти уверена, что он делает то же самое. Одна его рука на моём плече, другая — на талии, и почти касается моей задницы, но не совсем. Я провожу носом по его шее, и он ближе притягивает меня, обвивая рукой, вокруг талии, как тисками. Я тоже обвиваю его руками, и мужчина рычит.

По-моему, я чувствую касание его губ на своих волосах, но не уверена. Кажется, поездка длится вечность не только потому, что мне плохо, а из-за того, что я вполне осознаю те моменты, когда Роберт двигает своим телом, вызывая новые ощущения от наших объятий. Он касается бедром моего бедра, щекой — моей щеки. Думаю, мы делаем вид, что приспосабливаемся, а на самом деле, просто так мы можем робко касаться новых мест.

На каждой остановке люди входят и выходят, но я чувствую себя так тщательно окруженной ими, что едва ли замечаю это. Мы делаем пересадку на «Кингс Кросс», а Роберт всё время поддерживает меня, обнимая рукой. Нам остаётся несколько остановок до Финчли, когда поезд неожиданно останавливается посередине чёрного тоннеля. У меня расширяются глаза от страха, и я смотрю на Роберта. Очевидно, какая-то задержка. Просто надеюсь, что не долгая. Подняв мой подбородок, он заставляет меня заглянуть в его глаза и потирает мою поясницу, успокаивая, и в этот момент из динамика разносится голос машиниста:

— Можете уделить мне ваше внимание, пожалуйста? Произошёл временный сбой сигнала на линии. Я бы хотел извиниться за задержку. Надеемся, что всё будет в порядке, как только возможно.

— Вот, дерьмо, — бормочу я.

— Всё будет хорошо, Лана. Просто расслабься, — говорит мне Роб, и его низкий голос делает что-то с моей подложечной ямкой.

Мне нужно почаще болеть, лишь бы вызывать заботливую сторону Роберта, подобную этой.

— Господи, я так рада, что ты был на станции, — шепчу я ему. — Это был бы ад, если бы я была одна.