Природа жестокости

— Ну, я всегда могу сделать ещё.

Он проводит большим пальцем взад-вперёд по крошечному пятнышку на коже моего плеча, и моё сердце ускоряет темп.

— Так или иначе, зачем тебе подобные фотографии? В них нет никакого смысла.

— Для меня в них есть смысл. Большие сцены — это хорошо и здорово, но я человек деталей. Это небольшие вещи, которые завораживают меня.

— Это очень... профессионально. Я никогда не думала, что ты — художник, но сейчас, когда думаю об этом, отчасти, да. То, как ты используешь камеру — это необычно и уникально. Ты не делаешь снимки, как большинство людей, просто и прямолинейно. Твой материал всегда под определённым углом, с которого другой человек и не подумает, что его снимают, — я делаю паузу, чтобы увидеть, как он впитывает мои слова, будто они смысл его жизни. — Как я сказала, они профессиональные, — заканчиваю я, смущаясь.

Роб широко улыбается мне и крепче сжимает мои плечи.

— Ах, ты понимаешь меня, Красная Шапочка. Я не был уверен, понимаешь ли ты, но ты понимаешь.

Мой телефон гудит на тумбочке с именем Саши, вспыхивающим на экране. Я отстраняюсь от Роберта и отвечаю на звонок.

— Привет, Саша, что случилось?

На заднем плане шум и музыка. Похоже, она в пабе или ресторане.

— Привет, малыш, ты дома, в целости и сохранности?

— Да, на самом деле, я уже в постели. У меня был тяжёлый день, поэтому здоровья ради, я легла спать пораньше.

При этом Роберт издаёт громкое мурлыканье, потирая моё плечо. Я толкаю его локтем, чтобы он заткнулся.

— Что это? — спрашивает Саша.

— Ммм, просто фильм на моём ноутбуке.

— О, хорошо. Ну, а с тобой всё в порядке? Тебе не нужно, чтобы я вернулась домой, верно?

— Нет, со мной всё хорошо. Ночной сон, и я буду в полном порядке.

Роберт хихикает и снова мурлычет. Я сильнее толкаю его локтем. Он начинает целовать мою ключицу, и я таю.

— Круто. Прости, я не сказала об этом раньше, но парни с работы устроили импровизированную вечеринку, и меня заставили пойти на неё. Я буду дома поздно, если в конечном итоге, не усну у кого-то на диване.

— Ладно, Саша, веселись, — говорю я.

— Спи спокойно, малыш, — говорит она, заканчивая разговор.

Я хмурюсь на Роберта.

— Ты — дьявол. Если бы она узнала, что это был ты... что бы ты тогда делал?

Выпрямившись, он отстраняется и смотрит на меня.

— Кого это волнует? Чем раньше она узнает о нас, тем лучше.

— Нас? — спрашиваю я.

— Нас, — твёрдо заявляет он и начинает дорожку из поцелуев вниз по моему горлу, а рукой продвигается по моей ночнушке к вершине бёдер.

Воздух покидает мои лёгкие, и я чувствую, как нарастает беспокойство — это то, что происходит со мной, когда я остаюсь наедине с парнем, и всё начинает двигаться в сторону интимности. В моей голове вспыхивают картинки в непрерывном замкнутом круге истории моей мамы с места преступления.

— Мы не можем, мне тяжело дышать. Саша будет дома.

Он смеётся, не переставая целовать меня.

— Саши не будет дома.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что я знаю, где она на самом деле, и это не рабочая вечеринка.

Я отталкиваю его от себя.

— Что?!

Роб откидывается на спинку кровати, выдувая воздух через рот.

— Удивительно, как ты можешь быть так близко с моей сестрой, Лана, проводить с ней так много времени, и всё равно ты до сих пор ещё по-настоящему не знаешь её.

Я скептически прищуриваю глаза.

— Я знаю Сашу лучше, чем большинство людей.

Он ухмыляется.

— Ты совершенно слепа. Ты даже не видишь самое очевидное. Возможно, ты очень близка, но никогда не сможешь взглянуть на всю картину целиком.

Ладно, теперь мужчина начинает бесить меня.

— Хорошо, если всё это правда, тогда что же я не знаю о ней?

Роб складывает на груди руки и невозмутимо сообщает:

— Она — лесбиянка, Лана.

Право, теперь я в бешенстве.

— Ух, ты такой субъективный, Роберт. Просто потому что она так одевается...

— Это не потому что она так одевается, — прерывает он меня. — Я знаю, что она — лесбиянка. Я узнал это, когда нам было по семнадцать лет, и видел, как однажды летом она миловалась с девушкой в гостевой комнате нашего отца.

От осознания у меня краснеют щёки. У меня в голове всё встаёт на свои места. Все те мужчины, с которыми она ходит на свидания, и с кем заканчивает, так никогда снова и не встретившись.

О, мой Бог. Роберт прав.

Моя лучшая подруга во всём мире — лесбиянка, а я никогда этого даже не замечала и никогда не предполагала. Я просто думала, что она бы рассказала мне. Почему же не рассказала мне?

— Она призналась тебе? — спросила я с некоторой ноткой ревности.

Я ничего не могу поделать, но мне ненавистна мысль, что Саша рассказала Роберту что-то такое важное, но не подумала рассказать мне.

— Я спрашивал её об этом несколько раз, но она всегда отрицает. Саша держит это так глубоко внутри себя, Лана, что возможно, она уже на полпути в Нарнию. У моей сестры серьёзные проблемы с публичным признанием.

— Но, почему? Никого даже не волновало бы. Все любят её, несмотря ни на что.

— Не все, — говорит Роберт. — Наш отец не смирился бы с этим.

— Ну, возможно, он не был бы на седьмом небе от счастья, но не думаю, что отказался бы от неё или что-то в этом роде.

Роберт качает головой.

— Ты не понимаешь. По-моему, мой отец великий человек во всех отношениях, но он старомодный. У него нет никаких проблем с гомосексуалистами, пока его дочь не одна из них.

— Бедная Саша, — шепчу я, и наступает минута затишья. — Так она сейчас где-то с... девушкой или что?

— Более чем вероятно.

— У неё... есть подруга?

— Не то, чтобы я знал об этом. Просто одноразовые встречи, полагаю.

У меня непроизвольно вытекает слеза. Человек, которого я думала, знаю лучше всех, вдруг становится чужим. Увидев слезу, Роберт смахивает её.

— Ты расстроена, потому что она скрывала это от тебя, — говорит он, угадывая мои мысли, и я киваю.

— Не стоит. Она никогда никому не рассказывала. Я один знаю, потому что видел её с той девушкой, и сложил два и два вместе.

— Я просто... хочу сказать ей так много, но не желаю заставлять чувствовать себя неудобно.

Глаза Роберта округляются.

— Ты не можешь сказать ей то, что я рассказал тебе.

— А я и не собираюсь, — успокаиваю его я. — Я просто хочу, чтобы у меня был способ сделать так, чтобы она сама мне рассказала.