Приручение. 2. Исцелю тебя

— Но… но как же девочки? Ты бросаешь не меня в первую очередь, — она приблизилась к мужу и попыталась взять его за руку. — Ты бросаешь своих дочерей!

Он порывисто поднялся и отпрянул от жены, не давая ей шанса коснуться себя.

— Девочки останутся со мной, — вновь расплылся в самодовольной улыбке. — Поэтому, если не подпишешь развод, вообще их больше не увидишь! — пригрозил с пугающим спокойствием.

Ира попятилась, прижав ладони к груди. Врезалась в диван и тут же на него обессилено осела.

— Мразь, — хрипло выплюнула она, теряя голос.

Давид лишь посмотрел на нее с неприкрытой жалостью, понимая, что все и всегда в его руках.

— Нет, Ириш, он намного хуже, чем ты о нем думаешь, — я наконец вышел из ступора и вплотную приблизился к брату. — Твои дети ведь не у наших родителей, так? — заглянул в его лживые глаза, и тут же понял ответ на свой вопрос. — Ты украл собственных детей? — мне стало противно, оттого что мы хоть наполовину, но были братьями. — Боже… Даже для тебя это чертовски низко.

— Да мне плевать на твое мнение, — зло оскалился брат. — Меня интересует лишь конечная цель. Результат, к которому я так стремлюсь. Я женюсь на Богдане, у меня будет наследник, а в придачу и еще двое детей от первого брака. Чем тебе не счастливый семьянин, а? — весело хмыкнул он. — Или чем тебе не хозяин фирмы отца? Единственный собственник семейного бизнеса Сабуровых!

Его глаза с азартом вспыхнули. Конечно, это все чего он желал. Быть единственным наследником нашего отца богатея. Я на это наследство не претендовал, потому что был всего лишь незаконнорожденным. А вот наш младший брат Феликс, по всем позициям составлял конкуренцию Давиду. Он был счастлив в браке, и ожидал появления наследника. Мальчика. Его жена Соня в скором времени должна родить. Феликс в глазах нашего отца, стал идеальным представителем индустрии Сабуровых. Давид этого допустить не мог.

— К тому же я влюблен в Богдану, — с деланной нежностью в голосе признался Давид, отчего Ирина всхлипнула.

— Ты любишь только себя, — схватился за ворот его расстегнутой рубашки. — А еще деньги и власть!

— Одно другому не мешает, — отмахнулся брат и попытался отпрянуть.

Однако я крепко удерживал его на месте. Это были не мои методы. Я никогда не распускал руки, предпочитая диалог кулакам. Но физической силой обладал с лихвой. И я захотел воспользоваться этой силой прямо сейчас.

— Ты не найдешь ее Давид, — огрызнулся я, хорошенько встряхнув брата. — Я надежно спрятал Богдану.

— Тогда ты будешь удивлен, брат! — процедил он сквозь зубы. — Потому что я уже ее нашел! И даже успел… — он сделал паузу, в момент которой, мое сердце замерло.

— Что ты сделал?! — не узнал собственный голос, потому что он напомнил рев раненого зверя.

Давид рывком выдрал край своей рубашки из моих пальцев и сделал шаг назад. Его губы дрогнули в улыбке победителя.

— Мы поговорили с Даной. Я извинился. И она позволила мне подержать на руках сына. Непередаваемые ощущения.

Его ухмылка превратилась в оскал, и он добавил с издевкой: — Ты рад за меня, брат?

=24=

Богдана

В отсутствие Германа время тянулось мучительно долго. Пока его не было, я еще раз прошлась по квартире с ознакомительной экскурсией.

В ванной комнате, помимо ремонта, и остальные немногочисленные вещи были новыми. Бритвенные принадлежности, шампуни, полотенца — словно куплены совсем недавно. И пользовались ими нечасто, а будто от случая к случаю. Все больше интерьер квартиры Германа напоминал мне выставочные дизайн-проекты IKEA. Мебель, будто расставленная напоказ, гардеробный шкаф в прихожей без единого напоминая об обжитости. Тут не было межсезонной одежды или коробок с обувью. Никакого намека на то, что Герман жил здесь давно. Даже посуда на кухне блестела новизной, а на одной из тарелок не была снята наклейка.

Складывалось впечатление, что передо мной разыгрывали спектакль. Искусственно создавали комфорт. Наполняли пространство квартиры видимостью, что тут жили.

Вот только зачем? Вопрос оставался открытым и меня распирало от любопытства.

Но звонить Герману и беспокоить по каждому пустяку или разыгравшейся фантазии, было бы глупо. Отрывать его от работы, потому-что от скуки я умудрилась развернуть целое детективное расследование — выглядело как паранойя. Тем более что совсем недавно Герман прислал короткое сообщение, что немного задержится.

Неторопливо прошла на кухню. Открыла холодильник, основательно забитый продуктами. Тут было все. Свежие фрукты и овощи, соки, молоко и творог, и никаких сладостей. Только то что было бы можно есть именно мне — кормящей маме.

Снова забота Германа подкупала и заставляла жмуриться от счастья, развеивая прежние сомнения. Предаваться терзаниям больше не стала, решив заняться приготовлением ужина. Отплатить ответной внимательностью, меньшее на что я сейчас была способна.

Разогрев духовку, поставила запекать мясо. Мурлыкая себе под нос навязчивую детскую песенку, наскоро нарезала салат. В хлопотах, проведенных на кухне и почувствовав легкую усталость, решила прилечь.

Могла четверть часа просто полежать и насладиться тишиной, пока еще не проголодавшийся сынок мирно спал. От единственного развлечения — чтения книги слишком быстро сморило сном.

Проснулась оттого, что в дверь тихонько стучали. Встала с кровати, на ходу взглянула на все еще спящего сына. Не удержалась от восхищенной улыбки, видя, как он смешно оттопыривал пухлые губки. За Марком хотелось без устали наблюдать, подмечать его перемены на беззаботном личике. Выискивать сходство со мной. Но в дверь в нетерпении продолжали стучать.

Выскользнув в коридор, поспешила впустить пришедшего. Уверенная, что пришел Герман, который не смог открыть из-за закрытого внутреннего замка, даже не взглянула в глазок.

Распахнула дверь, но тут же захлопнула ее, нервно закрыв на замок. Мне явно не чудилось, на пороге стоял Давид, сумевший найти меня даже здесь.

Пульс громыхал, отдавая болью в висках. Меня замутило и перед глазами, будто картинка поплыла от переживаний.

— Богдана, пожалуйста, давай поговорим, — убеждал он, не порываясь попасть в квартиру силой. Оставался на лестничной клетке и упрямо вел переговоры. Ласково уговаривал, призывая меня в ответ начать вести с ним разговор.

Никаких слов ему возражать не находилось. Меня просто бесконтрольно трясло. Я только стала приходить в себя, почти научилась жить открыто. Доверилась другому мужчине, который всеми своими действиями доказывал, что я достойна быть счастливой.

— Позволь мне все объяснить, Дана, — глухо звучал за дверью голос Давида.

Но несмотря на вкрадчивость его тона, каждое слово звучало, как выстрел. Выстрел, бьющий прямо в истерзанное им же сердце, болью отдающий в растоптанной душе. Мне не хватало воздуха. Я потерянно смотрела на свое отражение в зеркале большого гардеробного шкафа, не веря, что все это происходило со мной.