Приручи мою душу

Дыхание давалось с трудом. Мне пришлось сначала насытиться кислородом, прежде чем я смогла задать вопрос:

— Филипп тебе не рассказал? Ты… разговаривал с ним?

Не отрывая от меня глаз, отец медленно выпрямился и лишь спустя несколько секунд молчания бесстрастно произнес:

— Филипп мертв.

Эта новость прошла сквозь мою психику выстрелом и застряла глубоко в костях.

Филипп умер.

Умер, не приходя в сознание еще там — на трассе, в искорёженном джипе.

Эта новость оглушила меня и вышибла из реальности. Отцу пришлось звать врачей, которые сделали мне болючий укол, после которого я превратилась в овощ на несколько дней. А может это была добровольная защита нервной системы?

В любом случае последующие дни стали для меня новым этапом, переворотом в мыслях, переоценкой ценностей, взглядов и веры. Мои глаза то и дело наполнялись слезами — я не могла не плакать о нем. Так рано и нелепо ушел…

Я не могла не плакать и игнорировать, охватывающее колючей проволокой мое сердце, чувство вины. Как же я не разглядела, что беда была так близко?.. Какое право имела втягивать Филиппа во все это?! Все перевернулось теперь для меня и предстало в самом гнусном свете.

Легкомысленная дрянь, ты думала только о себе все это время! ТОЛЬКО О СЕБЕ! Всю жизнь смотришь свысока на других, так теперь в зеркало посмотри!.. Это ты погубила его.

Ко мне никого не пускали, кроме отца, упакованного в бахилы и больничный халат, но меня это почему-то совсем не волновало. Он приходил каждый день и пытался услышать мой голос, но я словно разучилась говорить. Я впала в тяжелую депрессию, и проводила часы жизни в топи своих негативных мыслей. Лишь однажды я нарушила обет молчания…

Понимая свою беспомощность перед моим состоянием, отец сел напротив койки, сложил руки в замок и отрешенно глядя в пространство попросил у меня прощения за боль, которую причинял. Впервые в жизни.

Затем он посмотрел мне в глаза и сказал, что сделает все, чтобы я не попросила. Папа готовился к этому разговору, и я уже знала, на что он пойдет. Ни один мой сон не обходился без Артура. Я подозревала, что меня спрятали от него, спрятали от всех! Возможно, я даже находилась в другом городе…

Однако первые мои слова за несколько дней отец никак не мог предугадать:

— Пообещай, что с твоей стороны Артуру больше ничего не будет угрожать, — попросила я бесцветным голосом, уловив, как упрямо скривились его губы.

— Обещаю.

— И еще… До самого отлета в Швейцарию, он не должен узнать, где я.

Изменившись в лице, папа встретился с моим немигающим взглядом, словно желал убедиться, что не ослышался. Но сразу понял, что я осознавала каждое сказанное слово.

Только Бог знает, чего стоило мне озвучить это решение, которое через агонию рождалось в моих мыслях, и собственной рукой подписать нам с Артуром приговор. Лишь когда папа покинул палату, я дала волю чувствам. Свернулась клубочком на ненавистной жесткой койке и заглушила подушкой свои рыдания…

Прости меня.

Смерть Филиппа непоправимо повлияла на все ориентиры моей жизни, однако не только это заставило меня понять, как можно встретиться лицом к лицу со смертью. Внезапно, ничего не подозревая. И как легкомысленно мы относимся к жизни, которая может оборваться в любой момент!

Врачи скрыли это от меня — наверняка отец приказал. Я узнала случайно, как раз в тот момент, когда подумала, что на мне судьба уже достаточно отыгралась… Но сама судьба и подвела к этому.

Медсестра, ухаживающая за мной, не только помогала справляться с туалетом, но и регулярно меняла мне… прокладки. Я не задавалась вопросом, откуда кровотечение. Решила — это последствия внутренних повреждений или может из-за стресса месячные пришли раньше срока. И думала бы так до последнего, если бы однажды медсестра не осеклась.

Она невольно выдала мне правду при очередной смене средств гигиены. Когда я в сердцах проворчала, как мне это надоело, женщина обронила фразу, забывшись и желая меня подбодрить: Потерпите. На ранних сроках, кровь обычно недолго идет.

От воспоминания этих слов, моя кожа до сих пор покрывалась гусиной кожей. Медсестра поздно поняла, что я не знала. Но ей пришлось выложить все, и новая волна потрясения окончательно сбила меня с ног.

Я была беременна. Была. Я носила под сердцем ребенка Артура, но в аварии получила много внутренних ушибов, и… у него не оставалось шансов. В голове с трудом укладывался даже факт беременности, но эта новость стала для меня последней точкой. Гвоздем, забитым в крышку гроба, где я похоронила надежду.

Я много думала: а что если бы?.. То и дело трогала низ живота, где периодически ныла боль заживающих тканей, каждый раз ловя себя на мысли, что там была жизнь. Во мне росла маленькая жизнь, после которой осталась лишь неприятная, ледяная пустота!

Прости меня, любимый…

Но я больше не смогу восстановиться и шагать так же смело как раньше. Ты всю жизнь ходишь по самому краю, и я не вынесу… Я не выдержу, если вдруг потеряю тебя! Я больше не смогу жить как прежде и закрывать на все глаза.

Хорошо, что мой телефон потерялся во время аварии. Меня постоянно ломало от сомнений и угрызений совести! Если бы номер Артура был под рукой, я бы обязательно начала названивать и заваливать его длинными смс, в которых бы делилась метаниями, что разъедают меня внутри.

Он не заслужил, чтобы я ушла вот так… Но я понимала, что именно так будет лучше для всех. Или боялась, что любой соблазн станет для меня решающим, и я не смогу отпустить его и отступлю от своего решения.

Я не считала, сколько прошло уже дней похожих друг на друга. Врач заходил каждое утро, говорил, что я быстро и успешно восстанавливаюсь, но мне казалось, он глубоко ошибается. Внутри меня по-прежнему покоились руины, и ни один кирпичик не вернулся на свое место. Ни один.

Я все время чувствовала себя в каком-то полудреме или полуреальности. День и ночь слились в сплошной сон, так что порой я терялась во времени суток, когда просыпалась… Уже утро? Или это пасмурный вечер?..

Сегодня я проснулась среди ночи. Мне показалось, что кто-то зашел в палату, но открыв глаза… я решила, что это просто сон. Сон! Не могла поверить, что он здесь! Артур, мой бандит — стоит напротив койки и смотрит на меня в упор, плотно сжимая губы.

Растерянно хлопая глазами, словно желая прогнать сонный морок, я не без труда присела и перестала дышать, когда он вдруг сдвинулся с места и начал приближаться. Не спеша, точно каждый его шаг утопал в загустевшем цементе, и отмечая напряженным взглядом все до малейшей царапины на моем лице. Даже ни разу не моргнул, принимая урон моего тела.

От волнения меня начало лихорадить. Глаза закрылись сами собой, когда он возвысился надо мной и обоняние уловило запах: улицы, мужского одеколона и сигарет… Словно я не доверяла увиденному, но аромат Артура подтверждал его присутствие.

Как он меня нашел? Как обошел охрану?

Все же это сон… Или у него очень мало времени.

Сердце сжалось, когда теплые пальцы прикоснулись к моему лицу и с губ сорвался тихий всхлип. Они подрагивали — Артур нервничал, но очень хорошо сдерживал себя. Наверное ему было крайне нелегко видеть меня в таком состоянии.