Прививка от космоса

Мне стало дурно. Я, конечно, понимаю, что война - дело жестокое, но должны же быть какие-то пределы жестокости! Одно дело - превратить тело врага в мясной фарш разрывной пулей и совсем другое - медленно и мучительно убивать человека импульсами маломощного лазера. Это просто садизм какой-то… Понятно, что он сам виноват, нечего было ногами размахивать, но все же…

Я отвернулся и отошел от бассейна в сторону, чтобы не видеть это жуткое зрелище.

Кафе на противоположной стороне бассейна превратилось в большую кучу мусора. Тонкие деревянные стены разметало буквально в щепки, немалая их часть плавала в бассейне. Интересно, где сейчас мой скафандр - в основной куче мусора, в бассейне или где-то еще? И цел ли он? Не исключено, что цел, но смогу ли я его найти? Ох, вряд ли…

Я медленно побрел вдоль бассейна к развалинам кафе. В голове гудело, каждый шаг давался с трудом. Лучи полуденного солнца жгли обожженную спину, а прикрыть ее было нечем и тени не было никакой - насколько хватало взгляда, нигде не осталось ни одного целого дерева. Шок постепенно отпускал и я начал понимать, что мне прилично досталось. Спина болела все сильнее, если так пойдет дальше, через полчаса я от боли на стенку полезу. Найти бы еще целую стенку…

Чем ближе я подходил к развалинам, тем больше попадалось под ногами острых обломков. Пожалуй, босиком я дальше не пройду. Были бы на мне длинные штаны, можно было ползти на четвереньках, а в шортах и это бессмысленно. Да и вообще все это бессмысленно, навряд ли в этой свалке можно найти шлем от скафандра. Попробовать, конечно, надо, но… как же жарит солнце… Надо срочно передохнуть, найти какую-нибудь тень и передохнуть. А то свалюсь прямо здесь, солнечный удар еще хватит…

Спотыкаясь на каждом шагу, я добрался до места, где большой кусок крыши стоял вертикально, опираясь на другие детали развалин. Я сел в его тени, оперся спиной о горячий пластиковый лист и с воплем отшатнулся. Как же больно… похоже, со спиной у меня совсем беда… как бы не сдохнуть тут, вот дурацкая смерть будет…

Я лежал на боку на каких-то острых обломках, понимал, что это неприятно и что надо встать, но это казалось таким несущественным… все вообще казалось таким несущественным… Освещение плавно тускнело, предметы начали расплываться, я наблюдал это, спокойно и отстраненно, и ждал, что будет дальше. Но дальше ничего не было, я провалился то ли в сон, то ли в обморок.

10.

Обычно я просыпаюсь медленно и неторопливо. Открываю один глаз, потом другой, обвожу интерьер рассеянным взглядом, переворачиваюсь на другой бок, закрываю глаза и снова засыпаю. Потом опять открываю один глаз, другой, зеваю, потягиваюсь… В общем, от открытия первого глаза до момента, когда я спускаю ноги с кровати, потягиваюсь в последний раз и просыпаюсь окончательно, обычно проходит около получаса.

Сегодня все было совсем по-другому. Я открыл глаз, тут же открыл второй глаз, обвел интерьер комнаты рассеянным взглядом и вдруг понял, что это комната мне незнакома. А потом вспомнил, что со мной произошло вчера, и сон как рукой сняло.

Я лежал на широкой двуспальной кровати, занимавшей большую часть небольшой комнаты в два окна. Из обстановки в комнате имелся одежный шкаф, трюмо с высоким зеркалом, да еще маленький прикроватный столик. На стене висела картина, изображающая двух североамериканских индейцев, мужчину и женщину, на фоне вигвамов. Кажется, картина нарисована на доске, а не на холсте.

Я спустил ноги с кровати и осторожно встал. Вроде ничего не болит. Так, а что это на мне надето такое?

Ниже пояса я был абсолютно голый, а верхняя половина туловища была облачена в свободную футболку-балахон, а под футболкой плотно обмотана бинтами. Спина не болела, но жутко чесалась, собственно, я и определил, что обвязан бинтами, когда попробовал почесаться. Голова работала нормально, никаких последствий пережитого я не ощущал. Интересно, шок действительно прошел или меня просто обкололи наркотиками, дающими иллюзию нормального самочувствия? И где я, кстати?

Нет, шок явно еще не прошел, иначе я бы задал этот вопрос гораздо раньше. Первая естественная мысль нормального человека, проснувшегося в незнакомом месте - где я? А я начал обстановку в комнате рассматривать…

За окном до самого горизонта простиралась чахлая полупустыня - каменистые осыпи с редкими пятнами каких-то лишайников и верблюжьих колючек. Метрах в ста от окна проходил символический забор из проволочной сетки, отгораживающий одну часть полупустыни от другой. Зачем он тут нужен - непонятно. Если бы внутри был огород какой-нибудь… но ведь нет никакого огорода.

Ничего заслуживающего внимания в окне не наблюдалось и я решительно направился к двери. Немного смущало, что я без трусов, но что тут поделаешь? Если хозяев это раздражает, им следовало оставить рядом с постелью смену чистого белья.

Я открыл дверь и оказался в небольшой гостиной. Рядом с дальней стеной мерцал куб трехмерного телевизора, показывали какой-то древний сериал, судя по убогому качеству картинки и звука - анимационный. Никто его не смотрел - в комнате никого не было.

Нет, я ошибся, в комнате кое-кто был. Повернув голову направо, я обнаружил на полу двух детей - мальчика лет шести и девочку лет четырех, они собирали домик из детского конструктора. Я смутился и прикрыл гениталии руками.

–  Мама!
– закричал мальчик.
– Алекс проснулся!

Только теперь до меня дошло, что временная глухота бесследно прошла и я нормально слышу звуки. Ну, на самом деле не совсем нормально, в ушах заметно шумит, но это не мешает понимать речь.

Открылась дверь в дальнем конце комнаты, в проеме двери появилась темнокожая женщина лет сорока в скромном домашнем платье. Удивительно некрасивая женщина - широкое лицо, неровная кожа, кривые зубы… Но когда она улыбнулась, увидев меня, ее лицо мгновенно превратилось из уродливого в прекрасное и от этого я смутился еще сильнее.

–  Здравствуй, Алекс!
– сказала она.
– Меня зовут Наташа Смит, это мои дети - Джейд и Вилла. Извини, я забыла про белье, сейчас принесу.

–  Ничего страшного, - пробормотал я.

Через пару минут я надел выданные Наташей трусы и шорты и сразу почувствовал себя увереннее. Человеческие предрассудки - это, конечно, ерунда, но когда приличия нарушены, чувствуешь себя как-то глупо. Понимаешь, что все это ерунда, но ничего не можешь с собой поделать.

Я сидел за кухонным столом, передо мной стояла чашка кофе, Наташа деловито хлопотала, накрывая на стол. Создавалось ощущение, что она решила поразить меня своим гостеприимством.

–  Наташа, не надо так суетиться, - сказал я.
– Того, что ты достала, уже достаточно. Я не голоден.

Произнося последнюю фразу, я покривил против истины, на самом деле я был зверски голоден. Где-то я слышал, что препараты, ускоряющие заживление ран и ожогов, часто дают такой побочный эффект.

–  Как себя чувствуешь, Алекс?
– спросила Наташа.
– Спина не болит?

–  Не болит, - ответил я.
– Чешется.

–  Чешется - это хорошо, - улыбнулась Наташа.
– Значит, заживление идет своим ходом. Еще два дня я за тобой понаблюдаю, а потом можно будет возвращаться на корабль. Скафандр твой Том нашел, он у тебя под кроватью лежит, только шлем Том с собой увез, забыл из багажника достать. Но когда он вернется, он тебе его вернет.

–  Том - это кто?
– осторожно спросил я.

Томом звали Наташиного мужа. Он работал оператором терраформинга, отвечал за развитие каких-то растений, которые как-то по-особому преобразовывали почву Загроса, предотвращали эрозию и делали еще что-то полезное. Обычно работа Тома сводилась к тому, чтобы раз в день потратить полчаса на просмотр журналов полевых роботов, убедиться, что все в порядке, и оставшуюся часть дня посвятить отдыху и семейным заботам. Примерно раз в месяц роботы обнаруживали какие-то мелкие несообразности, требующие незначительного изменения программ. Раз в год какому-нибудь роботу требовался ремонт, его нужно было отвезти в Лурестан, в ремонтные мастерские, а потом привезти обратно. В целом работа Тома была чистейшей синекурой, как и большинство работ в наше время.